Андрей Фурсенко: Козыри в руках министра

Полтора миллиона российских абитуриентов готовятся "штурмовать" вузы. Накануне вступительных экзаменов в редакции "РГ" побывал министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко. Вопросов читателей оказалось столько, что запланированных на "деловой завтрак" двух часов оказалось слишком мало. Пришлось министру брать "дополнительное время".

Специальность от министра

Российская газета | Андрей Александрович, абитуриентка Ольга Сергеенко из Барнаула спрашивает: "Какой вуз вы посоветуете выбрать? Какие специальности будут востребованы через пять лет, можете назвать "горячую пятерку"?

Андрей Фурсенко | "Горячую пятерку" специальностей не назову. Но мой совет абитуриентам: идите туда, где сможете стать профессионалами. Они будут нужны всегда. В последние годы растет интерес к инженерным специальностям. И это крайне важно. С другой стороны, сейчас уже очевидно - XXI век станет веком гуманитарных технологий. Будут востребованы психологи и социологи, но исключительно хорошие. Классные экономисты и юристы - тоже, как, впрочем, и специалисты по информационным технологиям.

РГ | Недавно в редакции состоялся совет экспертов с работодателями, которые очень жестко заявили: наши вузы не готовят специалистов, отвечающих требованиям времени. Что нужно изменить в системе подготовки кадров?

Фурсенко | Я регулярно встречаюсь с представителями бизнеса и призываю их сформулировать, кто им нужен. Они говорят: вы готовите не так. На что я всегда отвечаю: а как надо? И тут у них начинается "кризис жанра". Те решения, которые мы предлагаем, как раз и направлены на улучшение ситуации. Имею в виду и двухступенчатую систему "бакалавр-магистр". Она дает возможность человеку поменять или "подправить" свою, как сейчас модно говорить, образовательную траекторию под конкретную работу.

А сделать молодых специалистов востребованными на рынке труда, надеюсь, поможет закон, который министерство сейчас предложило в Госдуму. Там говорится об участии работодателей в образовательной политике. Работодатели будут привлекаться к формированию образовательных программ, их мониторингу, оценке качества подготовки студентов, включая составление рейтингов вузов.

РГ | В законе предусмотрена финансовая помощь бизнеса образованию?

Фурсенко | Нет, мы сейчас говорим только об идеологии. Финансовая часть - это отдельный вопрос. Тут надо вести разговор о новых организационно-правовых формах образовательных учреждений. Но, на мой взгляд, сегодня главная проблема - работодатель должен иметь возможность влиять на содержание образования. Часто вузы или техникумы просто берут от бизнеса деньги и - продолжают работать по старинке. А ведь крайне важно, чтобы работодатели, скажем, преподавали в вузах. Практически во всех развитых странах успешные бизнесмены являются профессорами крупнейших университетов. На них студенты ходят даже лучше, чем на лекции теоретиков. Потому что эти люди не только говорят, они знают, как добиться успеха. Система образования в этом смысле должна открыться для общества и бизнеса. Собственно говоря, это задача для чиновников. Это и есть реформа.

РГ | Вопрос преподавателя вуза Олега Макарова: "Как вы относитесь к идее зампредседателя Комитета Госдумы Валентины Ивановой об обязательной отработке выпускника вуза, если он отучился на дневном отделении?" То есть если работодатель заказывает определенного специалиста, пусть и берет его на работу.

Фурсенко | Сегодня хорошая работа после вуза - это, прежде всего, проблема качества подготовки выпускника. Что касается работодателей, то для начала они должны нести хотя бы моральную ответственность за советы, которые дают. Закреплять же ее в законодательном порядке на сегодняшний день, думаю, преждевременно.

Кто будет учиться бесплатно?

РГ | Но как быть с тем, что каждый второй выпускник педвуза не доезжает до школы?

Фурсенко | Эта проблема существует. И в первую очередь здесь надо повышать зарплату педагогам. Что же касается вузовской подготовки, то бюджетные места надо открывать преимущественно там, где процент работающих по профилю выпускников выше. Такие вузы есть. В том числе и педагогические. Кроме того, мы предлагаем ввести так называемые государственные субсидии. Когда люди получают поддержку от государства, причем необязательно на учебу. У нас ведь сегодня и жить многим студентам не на что, даже если они поступили на бюджетные места. Особенно иногородним. Механизм подобных субсидий уже разрабатывается и, надеемся, в следующем году будет запущен.

Но за эти деньги студент должен нести ответственность. После окончания вуза он окажется перед альтернативой: либо возвращает деньги государству на определенных условиях, либо отрабатывает по специальности.

РГ | Ольга Николаевна Юрская из Москвы спрашивает: "Как вы относитесь к образовательным кредитам, которые выдают банки?"

Фурсенко | Такие пилотные проекты действительно существуют. Но сегодня, к примеру, Сбербанк дает образовательный кредит под 19 процентов годовых. Это многовато. Мы рассчитываем, что ситуация на кредитном рынке улучшится. Когда ставка по кредитам снизится до десяти процентов, то их начнут брать активнее.

Но хочу подчеркнуть: все разрабатываемые механизмы финансирования ни в коем случае не отменяют бюджетные места в вузах и бюджетное финансирование образования. Наоборот, оно увеличивается. Мы брали обязательство, что определенное количество мест в высших учебных заведениях будет оплачиваться государством - не меньше 170 на 10 тысяч населения. И не отказываемся. Сейчас государство финансирует около 210 мест на 10 тысяч. Подчеркиваю это специально, чтобы ни у кого не было соблазна сказать, что мы ратуем за платность образования.

РГ | Вопрос проректора Марийского государственного технического университета Николая Бабкова: "Будет ли в ближайшее время официальный документ о прекращении или проведении в этом году эксперимента по государственным именным финансовым обязательствам (ГИФО)?"

Фурсенко | В нынешнем виде ГИФО как инструмент финансирования показал себя не лучшим образом. Поэтому в министерстве сейчас обсуждается, каким образом этот инструмент видоизменить. Сама идея, что деньги должны следовать за абитуриентом, который получил высокие баллы, правильная. И мы будем в том или ином виде ее реализовывать.

Три категории - не три карты

РГ | Анатолий Меркулов, выпускник из Самары, негодует: "Я хотел бы попытаться поступить в Московский университет. Но он опять не принимает результаты ЕГЭ. Когда закончится эта "вольница" МГУ?"

Фурсенко | ЕГЭ никогда не станет, на мой взгляд, единственным способом проверки знаний при приеме в вузы. Наряду с ним останутся олимпиады. Дополнительные испытания в вузах не просто возможны, а даже желательны. Но то, что в основе должна лежать единая система оценки знаний для страны - это признают все. Признают, кстати, и ректоры. Их отношение к ЕГЭ меняется. Как только мы перестали жестко навязывать эту систему, оно стало более позитивным. Ректор МГТУ им. Баумана Игорь Федоров говорит, что они будут учитывать результаты ЕГЭ, но хотели бы обязательно оставить и свои испытания, в том числе олимпиады. Такую же позицию занимает и ректор Московского физтеха Николай Кудрявцев. И подобный подход мы поддерживаем.

РГ | Ректор Сургутского государственного института, профессор Георгий Назин спрашивает: "Бурный рост филиалов обозначил востребованность высшего образования в регионах. Простым закрытием филиалов проблему качества подготовки не решить. Надо создавать региональную сеть вузов. Станет ли это государственной тенденцией?"

Фурсенко | Министерство настроено на развитие широкой сети вузов по стране. Вообще сосредоточение вузов исключительно в крупнейших городах в геополитическом плане не эффективно. Потому что вузы "скрепляют" страну. Создают определенный социальный климат в регионах. Я видел много очень сильных, достойных вузов в Белгороде, Якутске, Челябинске... Другое дело, что рядом с ними существуют, извините, "дубли", как у Стругацких. Эти "дубли" позволяют получить диплом, но знаний не дают. Против них мы и будем бороться.

Когда закрываются филиалы, где дают некачественное образование, то это делается в первую очередь в интересах студентов. Против чего мы боремся? Против профанации и продажи дипломов. Нормальное образование может дать только вуз, который имеет традиции, соответствующие технологические возможности. Сегодня ведется непримиримая борьба за качество обучения, проверки Рособрнадзора пройдут по всем регионам России. Ужесточаем требования к вузам и их филиалам. Привлекаем к этим проверкам работодателей, представителей научного и образовательного сообщества.

РГ | Шумные споры вызвало ваше заявление о том, что вузы будут поделены на три категории. Правда ли, что те, которые останутся на региональном уровне, будут финансироваться только за счет местных бюджетов?

Фурсенко | Я никогда не говорил о том, что какие-то вузы передаются на региональное финансирование. Высшее образование в соответствии с существующим законодательством является сферой ответственности федерального центра.

Что касается трех категорий вузов. Эта идея возникла не в недрах министерства. Ее в разных формах предлагали сами ректоры и преподаватели. В принципе, и так все знают, какой вуз чего стоит. Около сорока российских вузов и сейчас финансируются по повышенным нормативам, основанным на том, что там на одного преподавателя приходится 3-4 студента, а не десять, как везде. То есть де-факто разделение существует. Я предлагал лишь, чтобы критерии отнесения вузов к той или иной категории вырабатывались публично. И публично же определялось место вуза в этом рейтинге. При этом ни одна из категорий не должна быть застывшей: сегодня ты лучший, а завтра перестал развиваться и попал в аутсайдеры. Надо следить за ситуацией.

Сегодня идет активное обсуждение этой темы. На сайте министерства открыта специальная дискуссия. Появились предложения по результатам конкурсов "привязывать" к вузам программы развития на 3-5 лет. А в их рамках и увеличивать текущее финансирование, и давать деньги на развитие. Но в любом случае это не будет кулуарным решением министерства.

РГ | Вопрос от Елены Пахомовой из города Железнодорожного: "В институте, куда я буду поступать, готовят бакалавров и магистров. Но я не понимаю: бакалавр - это все-таки высшее образование или нет?"

Фурсенко | Не сомневайтесь: бакалавр - это полноценное высшее образование. С 1992 года у нас существуют понятия бакалавр, магистр и специалист. Есть четыре лидера в стране по количеству специальностей в бакалавриате. Это Санкт-Петербургский университет, Санкт-Петербургский технический госуниверситет, РУДН и МГУ. Эти вузы имеют лицензию по 28 направлениям бакалавриата. Но наряду с бакалавром и магистром по каким-то специальностям должно остаться и понятие специалист. Это в первую очередь относится к медицине, искусству и ряду инженерных направлений.

РГ | В Госдуме находится большой пакет законопроектов, в том числе про бакалавриат и магистратуру. Известно, что у министерства были тут серьезные расхождения с ректорским корпусом. Сейчас, похоже, вы начинаете договариваться. Но что это - разумный компромисс или сдача позиций? Реформа не повернется вспять?

Фурсенко | Тот закон, который сейчас проходит в Госдуме, открывает путь к следующему шагу. Ясно, что на этапе "бакалавр", а это, как правило, четыре года учебы, количество специальностей должно быть меньше. Потому что более углубленная специализация происходит уже на старших курсах. Это и в российских традициях. Возьмите, к примеру, систему Московского физтеха.

Бакалавр, получив хорошее базовое образование, должен иметь возможность пойти учиться дальше на очень конкретную специальность. Например, инженерную. Есть и другие пути - перейти в магистратуру академического института или выбрать узкую специальность в области научных исследований. Поэтому то, что предлагает реформа образования, - это свобода выбора для студента. И большая возможность найти себя на рынке труда, который меняется очень интенсивно. Мы находим понимание у основной части ректоров. Тем не менее некоторые в переходе на двухступенчатую систему видят угрозу уменьшения финансирования. Как только мы сумеем убедить коллег и партнеров, что это не так, часть надуманных возражений отпадет сама собой.

Чиновника никто не любит

РГ | Андрей Александрович, когда вы выступали на последнем общем собрании РАН, было видно, что зал, мягко говоря, настроен к вам далеко не дружелюбно. Какое ощущение осталось после этого научного форума? Есть обида?

Фурсенко | Общее ощущение положительное. Потому что важен результат. А он красноречив: при 4 голосах "против" общее собрание одобрило программу модернизации академической науки, которую мы разрабатывали вместе с президиумом РАН. Все остальные проголосовали "за". Это означает, что академия осознает необходимость преобразований. О чем еще я мог мечтать? Итоговый документ, с моей точки зрения, получился нормальный. Какие-то разногласия сохраняются, и это естественно. Если бы мы обо всем договорились, значит, у нас исчезла мотивация к прогрессу.

Лучшим доводом в пользу этой программы будет ее последовательная успешная реализация. Главная задача - сделать нашу науку эффективной и устойчиво развивающейся, а значит, привлекательной для талантов. Она должна стать источником непрерывного потока технологий, услуг, востребованных реальным сектором экономики, - иначе Россия не сможет сохранить научный потенциал, а экономика не будет конкурентоспособной.

Существенный рост бюджетных расходов на науку должен сопровождаться структурными реформами, которые призваны обеспечить эффективное вложение государственных средств. Мы убеждены, что программа соответствует интересам абсолютного большинства людей, которые работают сегодня в науке, а с другой стороны - задевает личные интересы значительной части чрезмерно разросшейся в последние годы "академической бюрократии".

Что беспокоит? Видимо, все-таки мы в неполной мере информировали все научное сообщество о сути программы. Это и моя недоработка, и моих коллег в министерстве, и партнеров из академии. Наверное, надо было чаще выступать в академии. Я же готов общаться, более того, готов свою позицию менять, если есть аргументированное предложение и возражение. А что касается враждебности зала... Чиновник не красна девица, чтобы его любить. Обидно другое. Помните, в советские времена: "Пастернака не читал, но знаю, что он плохой"? И это, увы, сохраняется. Если люди так озабочены судьбой академии, то должны изучать документы, и если они их не поняли, это не всегда значит, что документ плохой. Кстати, академик Александр Чубарьян в одной из телепередач сказал, что большинство участников общего собрания не читали этот документ.

РГ | Ключевой момент реформы науки - 20 процентов ученых должны зарабатывать деньги сами. Не есть ли это попытка самую сложную стадию превращения научной идеи в товар переложить на их плечи?

Фурсенко | Эта неправильная трактовка. Те, кто будет работать в инновационном секторе, займутся только научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими разработками или НИОКРом. А вот финансировать эти работы должны бизнесмены, предприятия, которые заинтересованы в инновациях. И они это делают. Около 40 процентов внутренних затрат на НИОКР сегодня идут не из бюджета. Это прямые заказы промышленности. Академия должна бороться за эти деньги наравне с другими организациями. Ну а если РАН не способна за счет внебюджетных средств закрыть 20 процентов ставок, то значит там что-то не в порядке. Тогда надо принимать более серьезные меры. Но уверен, что этой проблемы не будет. Таким образом, государство как заказчик прикладных работ и впредь будет играть активную и, видимо, основную роль в финансировании прикладных исследований. Ориентированные на результат, они должны финансироваться на конкурсной основе. Следовательно, речь идет не о том, чтобы "взвалить" бремя поиска финансирования на ученых, "не приспособленных к рынку", а о повышении конкурсности при распределении государственных средств за счет более активного использования проектной формы финансирования, объективной экспертизы, строгой отчетности за результат.

РГ | Многие академики убеждены, что в конкурсах побеждают и получают крупные гранты далеко не самые сложные работы, никому не известные частные фирмы.

Фурсенко | Все конкурсные условия обязательно публикуются. На общем собрании я говорил: если у кого-то есть конкретные претензии к тому, кто победил, давайте разбираться.

РГ | Почему сумма, выделенная, к примеру, на мониторинг инновационных проектов, составляет 10 миллионов рублей, в то время как институты на научные разработки получают куда меньше?

Фурсенко | Проекты бывают разные, в том числе очень и очень крупные. Есть направления по миллиарду рублей. Естественно, недешев и их мониторинг, хотя расходы на мониторинг проектов составляют всего 0,5 процента общих объемов расходов по Программе. При этом отслеживать приходится не только сугубо научные вопросы, но и экономические. Поэтому по конкурсу ищем фирму, которая на это способна. Уверяю вас, задача у нее непростая.

РГ | Вопрос читателя: "Ломоносов говорил, что Русская земля будет рождать ньютонов, платонов, но сейчас рождаются в основном чубайсы, гайдары и иже с ними. Может наука что-то с этим поделать?"

Фурсенко | У нас есть немало ярких личностей не только в сфере бизнеса, управления, но и в науке. Надо дать им возможность в полной мере проявить себя. И науку давайте передадим в руки тех, кто хочет ею заниматься. Прежде всего - молодым. Чтобы их привлечь, важна не только зарплата, но и возможность научного, административного роста. К сожалению, сейчас у нас практически нет директоров институтов моложе 40 лет. А ведь когда-то многие нынешние академики и члены-корреспонденты заслуженно получили свои звания в весьма молодом возрасте. И уже тогда возглавляли крупные научные проекты. Создание таких возможностей сегодня наряду с увеличением финансирования, я уверен, позволит нашей молодежи создать новую славу российской науки.

По материаллам Российской газеты.