Реформа РАН: лучше поздно, чем никому?

Очередная веха в развитии российской науки пройдена: решено, что президента Российской академии наук (РАН) будет утверждать в должности президент России, а глав отраслевых академий — правительство РФ. Такая процедура определена поправками в закон «О науке и государственной научно-технической политике», принятыми Госдумой. Остался нерешенным лишь вопрос о возрастном цензе для высших руководителей от науки.

Законодатели также заменили понятие «академии наук России, имеющие государственный статус», используемое в базовом законе, на «государственные академии наук России», и постановили, что правительство будет устанавливать число действительных членов и членов-корреспондентов государственных академий наук, а также оклады за звания действительных членов и член-корров по представлению общего собрания академий.

При обсуждении депутаты провалили попытку своего коллеги Олега Смолина прописать в законе преимущественное финансирование фундаментальных наук из госбюджета и ежегодный рост такого финансирования.

Что все это может значить? Разговоры о том, что «советская наука развалилась» и не может больше функционировать в своем прежнем виде, шли непрерывно с 1992 года. Однако реформирование сводилось главным образом к тому, что, по аналогии с распадом СССР и появлением на карте мира РФ, перестала существовать АН СССР и возникла РАН. С тех пор наука очень быстро потеряла престиж в обществе, на зарплату ученого жить стало невозможно, а энергичные научные сотрудники, внесшие неоценимый вклад в перестройку и демократическую революцию, в большинстве своем покинули лаборатории навсегда.

С тех пор ведутся разговоры о чудовищном старении науки в РФ, о том, что средний возраст научного сотрудника переваливает за 50 лет (а молодые аспиранты в основном от армии прячутся, а не наукой занимаются). Часто можно было слышать и о том, что «академики зажрались, сдают в аренду площади институтов и обеспечили себе хорошую жизнь», пока молодые ученые голодают.

По данным рейтинга консалтинговой компании Thomson Scientific, Россия по итогам 1995-2005 годов заняла восьмое место в мире по количеству опубликованных научных работ и лишь 18-е по частоте их упоминания. Для сравнения: американские ученые опубликовали 2,8 млн статей, которые были процитированы 36,2 млн раз, а их российские коллеги опубликовали 286 тыс. статей, которые в мире процитировали 971, 5 тыс. раз. Дело, таким образом, не только в количественном отставании, но и в качестве: в среднем, статью российского ученого в мире цитируют 3 раза, американского — 13. По цитируемости Россию обгоняют не только страны G7, но и Голландия, и даже Китай. Низок уровень не только фундаментальных, но и прикладных исследований: Россия регистрирует в год в два раза меньше международных патентов, чем Южная Корея, и в шесть раз меньше, чем США.

О «первых плодах» реформы РАН заговорили в мае нынешнего года. Тогда глава Комиссии по совершенствованию структуры академии Валерий Козлов заявил, что «Модернизация структуры академии идет полным ходом, и уже видны реальные результаты».

По словам академика Козлова, к 2008 году численность всех сотрудников РАН должна сократиться со 112 тыс. до 90 тыс. человек, при этом собственно научных сотрудников останется 44 тыс. 225 человек. Уже к концу нынешнего года предстояло расформировать или объединить с другими 40 НИИ и сократить в целом по РАН 7% научных сотрудников.

То есть началось сокращение кадров одновременно с ростом зарплаты оставшихся: по данным на май, средняя зарплата научного сотрудника РАН составила 12 тыс. руб. Она непрерывно растет, и к концу 2008 года, по планам Минобразования РФ, должна достигнуть уровня в $1 тыс. — с гигантскими надбавками за результаты.

Но сокращение кадров — это лишь то, что лежит на поверхности. Два фундаментальных вопроса, которые волнуют общественность, близкую к РАН, — выборы руководства и распоряжение гигантским комплексом академического имущества.

В настоящее время выборы президента РАН, которые планировалось провести в декабре, отложены на неопределенный срок. Общее собрание РАН, которое тоже хотели провести до конца года, перенесено на май. А там — пока утвердят новый устав академии... В общем, в академических кулуарах говорят, что еще пару лет выборов не будет. Ныне действующий президент, математик Юрий Осипов, сохраняет свои полномочия. Он возглавляет академию с 1991 года. И хотя Осипов — земляк первого президента РФ Бориса Ельцина, который и пригласил его с Урала, президенту Путину он пришелся тоже по душе.

Вопрос о возрастном цензе для высших руководителей науки также не решен. В 1992 году его установили на уровне 70 лет — как раз столько и исполнилось Юрию Осипову в этом году. Но о том, что постаревшее руководство РАН не выдержало им же когда-то установленных критериев «защиты от геронтократии» и решило возрастной ценз отменить, поговаривали очень многие. В том числе, говорили и о том, что возрастной барьер может быть снят не обязательно для Осипова — есть и другие пожилые, хорошо известные в науке претенденты.

Один из тяжелейших упреков руководству академии состоит в том, что оно отказалось от своей самостоятельности, независимости от государства. На этот счет есть заявление министра образования и науки РФ Андрея Фурсенко: «Если академия является государственной структурой, и эта структура берет на себя ответственность за госрегулирование развития фундаментальной науки, за распоряжение бюджетными средствами, за управление госсобственностью, то ее должен возглавлять человек, уполномоченный государством».

Иного мнения придерживается депутат Госдумы Сергей Глазьев: «В чем смысл лишения Академии наук права самостоятельно избирать своего президента? Ведь научное сообщество по определению может эффективно функционировать только как самоуправляемое. Кто лучше самих ученых знает, в каких областях исследований можно ожидать прорывов и достижений, а в каких проведение исследований бесперспективно? Кто лучше самих ученых может отделить истину от ошибки? Кто лучше самих ученых может оценить научные достижения творческих коллективов? Предложенная правительством законодательная инициатива, отменяющая свободные выборы академическим сообществом своего президента, противоречит фундаментальным закономерностям функционирования научного сообщества».

Какая из этих двух точек зрения ближе к истине, покажет время. Между тем, вопрос о независимости академии наук — это не только властный, но и имущественный вопрос. И критикуют академиков также за отказ от экономической независимости.

Вот точка зрения вице-президента РАН, академика Николая Платэ: «В США бюджет национальных академий, а их несколько, утверждается конгрессом и подписывается президентом Соединенных Штатов. Поэтому за рубежом есть финансирование федеральным бюджетом. Мы сегодня тоже финансируемся из федерального бюджета. Я полагаю, что использование имущества, недвижимости и земли Академии наук может быть организовано таким образом, чтобы академия совместно, допустим, с соответствующими правительственными агентствами организовала бы некую управляющую структуру, в которой мы бы вместе решали вопросы, как использовать. Но я точно против того, чтобы объекты недвижимости и объекты, связанные с землей, были бы отчуждены от Академии наук, отчуждены юридически или как угодно по-другому, и появилась бы какая-то абсолютно посторонняя организация чиновничья, которая будет указывать: «Знаете что, не нужен вам этот кусок земли, мы его будем использовать для других целей, не нужны вам эти площади дополнительные». А кто может сказать, нужны или не нужны?»

Депутат Глазьев дает свою оценку происходящему: «Насколько я понимаю, был достигнут компромисс, позволяющий руководству РАН сохранить за Академией имущественные права и управление входящими в нее институтами. Таким образом, руководству РАН удалось отбить самые опасные для науки инициативы бюрократии — административного подчинения академических институтов Министерству образования и науки не будет, сохранится также самостоятельность РАН в управлении выделяемыми на фундаментальную науку бюджетными ассигнованиями. При этом остается в силе решение о существенном повышении оплаты труда научных сотрудников. Правда, при сокращении численности работающих по бюджетной тематике. Но едва ли такой стиль отношений науки и власти можно назвать оптимальным».

Возможно, когда-нибудь оптимум в отношениях все же будет достигнут. А пока российская наука пытается выживать в новых, непростых для нее условиях. А государство – оказывать ей в этом посильную помощь.

Леонид Смирнов