Об умонастроениях в российской науке и мифах «заповедника священных коров».

Идея выживания хороша тогда, когда она не приводит к выживанию из ума 

Ситуация в российской науке, несмотря на появление перспективы увеличения финансирования, призывами к переходу к инновационной экономике, основанной на знаниях, остается чрезвычайно нездоровой и определяется балансом сил двух частей единой административной системы – правительства и структур Академии, а также зарождающимися общественными структурами из среды научной и интеллектуальной бизнес общественности. Даже на фоне почти общего у всех заинтересованных сторон консенсуса относительно задачи расширения конкурсного, а не административного финансирования и, вообще, задачи построения современных взаимоотношений, основанных на конкуренции за ресурсы, динамичной и эффективной системы научных статусов и экспертизы - перспективы позитивного движения в этом направлении весьма сомнительны.

Прежде всего следует рассмотреть несколько характерных мифов относительно науки в современном мире и особенностей этих заблуждений применительно к ситуации в России.

Миф 1. Академии наук в России почти 300 лет, она пережила самые разнообразные времена и правительства, всегда приносила пользу и поэтому ее трогать не надо. Также, распространенное заблуждение о том, что все фундаментальные исследования проводятся в структуре (или при обязательном участии) РАН.

Исторически Академия Наук была очень маленьким придворным учреждением в царской России, которое имело гораздо меньше функций и играло гораздо меньшую роль в экономической и образовательной системах Российской Империи, чем, например,  во времена большой корпоративной науки Советского Союза, предназначенной для индустриализации, строительства военно-промышленного комплекса и других крупных экономических и стратегических задач, поставленных государством.  Выдающиеся ученые, работавшие в Советском Союзе, никогда  не стеснялись работать с промышленностью, прекрасно справлялись как с созданием ядерного оружия и космической техники, так и с самыми абстрактными (далекими от быстрых практических приложений) фундаментальными задачами.  Следует отметить и большее (чем в царской России и в перестроечный период)  влияние АН СССР на структуру образования, например, создание  Физтеха, МИФИ и ряда других учебных заведений для целевой подготовки кадров высшей квалификации. Можно продолжить ряд существенных различий роли Академии наук в разные периоды истории, в особенности в последние 20 лет, мы же хотим подчеркнуть лишь то, что одна и та же структура в неизменном виде жила 300 лет – это миф.

Если оценить количество научных публикаций по открытым фундаментальным исследованиям, проводимым в РАН в настоящее время, то это около половины общего числа публикаций. Принимая во внимание закрытые исследования и процент финансирования открытой науки, очевидно, что далеко не вся наука и научная политика в России  делается в РАН.

Миф 2. Традиционно вертикально построенная власть в России привила суждение о том, что президент РАН адекватно выражает мнение президиума РАН, президиум – мнение всех академиков и это есть концентрированное выражение некой экспертной оценки научной общественности России.

В современном мире необходимы множественные альтернативные экспертные советы и учреждения, которые не могут быть сведены в единую вертикальную структуру, «принимающую единственно правильные решения». Кроме того, следует отметить характерную феодальную черту в структуре РАН и других научных структур. Зачастую одни и те же персоны принимают решение о выделении ресурсов на исследования, они же возглавляют и организуют реализацию работы, и они же оценивают полученные результаты.

Миф 3. Ученые выживали и выжили в тяжелых условиях перестройки. Идея выживания хороша тогда, когда она не приводит к выживанию из ума. В науке (тем более в течение длительного периода) невозможно «выживать». Наукой, как и всяким другим делом, либо занимаются и получают результаты, либо нет, и переключаются на другой вид деятельности. Еще одной иллюзией является то, что российские ученые беззаветно и бескорыстно занимаются наукой за нищенскую зарплату и при этом добиваются хороших результатов. Этот миф (широко обсуждаемый в СМИ), по-видимому,  выгоден чиновникам от науки, чтобы просить больше денег от государства, ничего не меняя по сути. Давайте честно признаемся, что более или менее успешные исследования проводятся только теми учеными, которые имеют доступ к каким-либо дополнительным источникам финансирования. Кроме того, сам пример такого выживания совершенно не способствует важнейшей характеристики ситуации – привлекательность данной деятельности для молодежи.

Миф 4. Необходимо сохранить и специально поддерживать научные школы. Необходимо принимать специальные законы и постановления, ориентированные на привлечение молодежи в науку. Мировой и российский опыт свидетельствует о том, что специально поддерживать имеет смысл лидера, зарекомендовавшего себя как лидера и постоянно поддерживающего статус активного исследователя. С уходом лидера, по естественным или иным причинам, формальная передача полномочий и ресурсов ученикам данной научной школы, как правило, приводит к удручающим последствиям, а нередко и к дискредитации самого направления исследований. Что касается молодежи, то на наш взгляд, существенно важнее не получать подачки на основе возрастных  преимуществ, которые, как известно, быстро проходят, а продемонстрировать перспективы роста. Такие перспективы невозможно продемонстрировать, не изменив радикально бедственное положение вполне заслуженных учителей и наставников этой молодежи.

 Миф 5. Науку должен поддержать бизнес. Научные работники должны заниматься инновационной деятельностью и уметь продать свои результаты.

Коммерциализация фундаментальной науки (иными словами, прямая зависимость финансирования фундаментальных исследований от прибыли, которую дает предлагаемая реформаторами «научно-коммерческая» структура) неизбежно приведет к двум негативным явлениям – «свертыванию» самих фундаментальных программ и «отмыванию» государственных средств, выделенных на науку, через коммерческую часть той же самой структуры, которая призвана заниматься наукой. Допустим, государство выделило средства на научно-коммерческую структуру в России. Пусть получилось все успешно, и структура произвела опытный образец. По большому счету, деятельность ученых на этом закончилась (так, кстати, было и с созданием ядерного оружия). Очевидно, что этот образец будет бессмысленно дорог для массовой продажи. Коммерческая выгода может возникнуть лишь в результате кропотливого совершенствования и удешевления технологий производства, но эта важнейшая составляющая человеческой деятельности, требующая и изобретательности и знаний, не есть задача фундаментальной науки. Не надо требовать от ученых того, что они делать не умеют.

Список мифов и иллюзий относительно восприятия науки и образования можно было бы и продолжить, но мы перейдем к рассмотрению реформ в науке, проводимых в настоящее время.

Всякая реформа должна бы проводиться в соответствии со свойствами, интересами и потребностями людей, в ней участвующих (даже если это жертвы реформы). Особую роль играют такие «пустяки», как человеческие привычки и общие умонастроения. Это следует отметить потому, что распространенной ошибкой реформаторов-теоретиков бывает забвение именно силы привычек основных участников реформ.

Достаточно посмотреть на участников последнего общего собрания РАН, прошедшего в марте 2007 года, обратить внимание на средний возраст, припомнить, что эти заслуженные люди сформировались как ученые и творили в условиях совершенно иной социальной атмосферы (статус ученого в обществе,  государство ставило и обеспечивало ресурсами крупные задачи, учтем также теперешнее, реальное положение в науке и т.д.), чтобы понять их резко отрицательное отношение к любым предлагаемым реформам.

 Как правило, люди привыкшие распределять «по понятиям» и отчитываться «по совести» иначе воспринимают сами понятия «грантовое конкурсное финансирование». Эти понятия и, соответственно, формы финансирования воспринимаются как поощрительные премии, но не как основные ресурсы, обеспечивающие проведение исследований (пример РФФИ).

 С другой стороны, реформаторы из Министерства образования и науки (МОН), решили начать проводить реформы прежде всего с формальных требований - «вписать» структуру РАН в законодательство, по которому формально живет современная Россия. Сразу возник ряд очевидных, но не простых в решении, вопросов - о налогообложении на имущество и землю, принадлежащую РАН, об отсутствии законодательства об интеллектуальной собственности, коммерческую деятельность РАН и ряд других. МОН предложило работать всем Академиям (включая РАН) по форме некоего «модельного устава», который по сути уже прописан в законодательстве РФ, как обычная автономная общественная некоммерческая организация (АНО).

 На наш взгляд, бурные дискуссии об утверждении президента РАН Президентом РФ, введение наблюдательного совета, возрастные ограничения на занимаемы руководящие посты, эффективности коммерческой деятельности РАН и т.п. не имеют принципиального значения и отвлекают от сути проблем.

Эти проблемы связаны в большей степени с устоявшимися привычками, амбициями психологическими ощущениями потери социального статуса.

 Статус и влияние РАН в современной России (по крайней мере, в ближайшие десятилетия) не будет таким, каким он был в доперестроечном СССР, даже если удовлетворить все пожелания Президиума РАН и дать средства в несколько раз большие, чем запросила сама Академия. Это усугубляется отсутствием серьезных исследовательских программ, выдвинутых самой РАН в последние годы, кадрово-демографической ситуацией в РАН, отсутствием диалога и, соответственно, понимания между «рядовыми» исследователями, академическим руководством и МОН. 

Очевидно, что время, когда РАН при создании крупного научного центра отвечала за все, что с ним связано - от проекта и строительства до обеспечения сотрудников жильем, безвозвратно ушло. Роль и размер собственных экспериментальных мастерских и других подразделений, обеспечивающих проведение исследований, сильно изменилась в современной России, как и  в организационной структуре исследований во всем мире. Следовало бы обратить больше внимания на опыт развития науки в таких странах, как Япония и Китай в последние годы.

Полезно осознать, что за последние 30 лет произошли глобальные изменения в структуре и роли научных знаний, а так же в структуре образования во всем мире. Например, раньше высшее образование  было редким  благом, эффективным способом обеспечить социальную мобильность, переход на престижную работу. Сейчас у нас высшее образование становится фактически массовым, всеобщим. В развитых странах ученых нанимают для того, чтобы у студентов было понимание, где наука будет через 5-10 лет. Для этого преподавателю нужно быть частью большой науки. Профессора в России, чаще всего, ни в какой современной науке не работают.

Еще одной существенной проблемой является отсутствие достоверной информации о реальном положении дел в российской науке ни у МОН ни у РАН.

 Таким образом, прежде всего, следует максимально достоверно разобраться с вопросами: на какие научные цели и сколько мы расходовали и расходуем в последнее время средств? Каких успехов мы достигли в результате таких затрат и усилий? Это, на наш взгляд, следует сделать максимально открыто, преднамеренно исключая какие-либо наказания за неразумное или нецелевое расходование государственных ресурсов в прошлом. Такие условия анализа ситуации необходимы для составления сколько-нибудь реалистичной «картины состояния больного», без которой невозможно что–либо реформировать разумно.

Знать, понимать, предложить пути и методы реализации и, наконец, практически реализовать намеченное – разные формы деятельности, требующие различных талантов у людей. Прежде следует понять, как структурируются в группы научных исследователей ученые естественным путем и как их структурируют власть предержащие на основе своего чиновничьего понимания и своих интересов.

Те, кто имеет хоть отдаленное отношение к науке, прекрасно знают, что научная идея появляется на арене сначала весьма бесшумно. После ее зарождения мало кто может предположить, что из нее вырастет, и какое влияние она окажет.

 Создание больших (сотни и тысячи ученых) международных мегапроектов для решения «глобальной» проблемы – это очень удобный для чиновников, но тупиковый путь развития фундаментальных исследований в России. Особенно бессмысленно такое сотрудничество, когда оно представлено преимущественно пожилыми исследователями и чиновниками-менеджерами. Важно подчеркнуть, что посильное и тщательно выверенное участие в таких международных научных мегапроектах должно, прежде всего, преследовать образовательные цели для молодых ученых и аспирантов, а не получение сверхнового научного результата  в интересах всего человечества.

Относительно «своих», национальных центров коллективного пользования («центров превосходства») ЦКП, то их деятельность оценивают по трем основополагающим критериям, по которым можно оценивать деятельность научного центра, занимающегося фундаментальными исследованиями. Во-первых, новый результат, приоритет которого признан и закреплен за исследователями этого центра. Во-вторых, создание экспериментальной базы и условий, в которых такой результат может быть получен. В-третьих, подготовка кадров высшей квалификации, которая признается в мире. Главной же оценкой осмысленности поддержания работоспособности  и развития такого ЦКП является число пользователей.

Разумные начинания МОН, направленные на оценку и стимулирование труда ученых на основе качественных научных публикаций, совершенно непригодны для оценки тех, кто создает и поддерживает в работоспособном состоянии лабораторные экспериментальные исследования и ЦКП. 

Успех разумных реформ в Российской науке напрямую зависит от преодоления мифов и иллюзий, укоренившихся как в феодально-административном, так и в прагматическом (рыночном) отношении к организации научных и научно-прикладных исследований. Открытый и честный диалог административной системы – правительства и структур Академии с широким представительством научной общественности, а также разъяснительная работа, основанная на достоверной информации, может помочь преодолению затянувшегося кризиса.

 Антон Александрович Балдин. OPEC.ru.