C.Капица: "Российская наука похожа на скороварку"

Каково состояние науки в России? Какое будущее у российской школы? Как сказался распад СССР на состоянии науки в бывших советских республиках? На эти и другие вопросы корреспондента Washington ProFile отвечает профессор Сергей Капица.

- Каково состояние науки в России?

Заранее оговорюсь, что я даю только грубую оценку ситуации. Наука разделяется на фундаментальную и прикладную. Сперва стоит говорить о прикладной науке, потому что она имеет непосредственный, быстрый выход в промышленность - если, конечно, хорошо налажено внедрение. И эта задача, вероятно, должна иметь первостепенное значение для нашей страны. К сожалению, у нас процесс внедрения всегда проходил туго, за исключением, по-видимому, только военной области, где успехов удавалось достичь волевым решением. Даже само слово внедрение указывает на сопротивление, которым сопровождается этот процесс. Поэтому сейчас мы предпочитаем говорить о процессе инновации.

С моей точки зрения, инновация имеет центральное значение для осуществления программы, провозглашенной Путиным два года назад - о необходимости диверсификации российской промышленности. Мы не можем сидеть на сырьевой игле. Мы обязаны развивать наукоемкие производства, в том числе, и в добывающих и перерабатывающих отраслях. Должен быть сделан новый научный вклад в совершенствование методов разведки и переработки полезных ископаемых.

В этой области есть несколько задач. Первая из них - найти капитал, способный поддержать начинания и дать возможность реализоваться им. Быстрее всего этот процесс происходит в информационных технологиях. Здесь у нас есть ряд удач, у нас есть хорошие мозги - вопрос в том, чтобы их организовать и подключить к делу. Пока нам это удается. Сложнее дело обстоит с более длительными программами. Большой экономический эффект дает даже незначительное усовершенствование процесса переработки нефти. Уровень развития нашей химической науки позволяет достичь подобных результатов.

В других областях дело обстоит не так хорошо. Например, медицинское приборостроение опирается, в основном, на импорт. Судостроение раньше было у нас в хорошем состоянии. Военное судостроение ныне переходит на выпуск мирной продукции, реализует большие машиностроительные проекты. Сложнее дело с авиастроением. В Вашингтоне много говорят об успешном сотрудничестве наших авиастроителей с компанией Boeing. Крупнейшие российские предприятия, такие как Туполев и Ильюшин, по существу, легли под Boeing. Может быть они с успехом осваивают это дело, но инициатива и командование принадлежит исключительно иностранцам, так что говорить о самостоятельности нашей авиационной промышленности пока не приходится.

- А что происходит в фундаментальной науке?

У фундаментальной науки денег в десять раз меньше, чем у прикладной. Время осуществления исследований, мотивы познания и понимания процессов не связаны с непосредственной пользой. Нам нужно понять, как устроена Вселенная, важно знать, как работают основные механизмы жизни, поскольку эти знания лежат в основе современной биотехнологии. Фундаментальный задел играет очень большую роль.

В основном, фундаментальные исследования осуществлялись Академией Наук, и ныне ситуация тяжелая: лучшие кадры покинули страну, хотя некоторые, конечно, остались. В значительной степени разрушена традиция научных школ, а ведь это была одна из сильных сторон нашей науки. И здесь нам будет трудно развиваться, потому что ломать - не строить.

Главная задача организаторов российской науки - повернуть вспять процесс утечки умов. Здесь очень важно обеспечить взаимодействие наших высших учебных заведений с наукой. То, что ныне наука и образование России подчинены одному министерству - это сигнал о проведении новой политики, которая, кстати, и ранее осуществлялась в очень небольшом числе ВУЗов, в том числе в Московском Физико-Техническом Институте, с которым я был долгие годы связан. Подобный подход позволяет вести преподавание на уровне современных достижений науки. Драгоценный опыт взаимодействия науки и образования оказался самым большим козырем в подготовке наших кадров, которые, кстати, оказались востребованы во всем мире.

Нам необходимо начать воспроизводство научных кадров. Это очень сложная и очень серьезная задача, потому что у нас выбито среднее поколение ученых.  Лучшие профессора уехали, остальные состарились. В результате, деды учат внуков. Чему они могут их научить? Как в том анекдоте: Можно ли с детьми разговаривать на сексуальные темы? - Да, можно. Вы много узнаете. К сожалению, подобного в области науки не наблюдается.

- Советская наука долгое время была изолирована от мировой науки, но, в тоже время, смогла достичь колоссальных высот. Чем это было обусловлено?

Она не была так изолирована, как многие пытаются представить. У нас был мощный механизм перевода всех научных книг с английского и других языков на русский. Часто книги издавались одновременно на русском и на английском.

Личные контакты, которые играют очень большую роль, конечно были ограничены. Но, в тоже время, они были. К нам очень много приезжало ученых, гораздо больше, чем сейчас. Неправильно говорить о том, что советская наука развивалась в вакууме. Наши работы публиковались за рубежом, наши книги переводились на иностранные языки, они были востребованы и оказали значительное влияние на мировую науку. И сейчас влияние российской науки на мировую исключительно велико.

Наша страна действовала в области науки, как скороварка. В скороварке все быстро нагревалось, очень быстро готовилось, а потом, когда крышку сняли, эта кастрюля вскипела на весь мир. Но нельзя жить в таком режиме: во-первых, ошпариться можно, а, во-вторых, в скороварке мало что остается...

- При этом индекс цитируемости российских ученых остается очень высоким...

Конечно, у нас осталась сильная наука. Она, к тому же, лучше интегрирована в мировую науку, благодаря личным связям, благодаря тем ученым, кто выехал за рубеж. И Интернет сделал очень многое. Исчезло закрепощение сознания, которое ранее присутствовало в некоторых областях. России надо адаптироваться к новым условиям, но это не так просто.

- Какое будущее у российской школы в широком понимании этого термина - от начальной до высшей?

Нам надо сохранить традиции российской школы. Есть опыт многих людей, которых родители послали учиться за границу, а по возвращении они выяснили, что отстали на 2-3 года от сверстников, которые учились на родине. Хотя, я считаю, что человеку, получившему образование на родине, необходимо поездить, посмотреть мир, показать себя и таким образом интегрироваться в мировую науку. Но образование лучше всего получать дома, особенно в России. Российское образование - высококлассное образование. И нам его надо сохранить и на школьном уровне, и в ВУЗах.

Дело даже не в деньгах, а в том, что общество должно найти пути полноценно поддерживать талантливую молодежь. Этого у нас пока нет. Во всех странах способный человек может получить деньги на свое образование. Не вопрос - сколько могут заплатить его родители.

- Как сказался распад СССР на состоянии науки в бывших советских республиках?

Дела обстоят очень печально. Я был в некоторых бывших советских республиках, особенно меня поразила Грузия... На Украине дела идут немного лучше. Экономический спад в этих странах оказался более глубоким, чем в России, и последствия для науки оказались самыми печальными. Их наука никому на Западе не нужна.

Ныне появилась очень серьезная проблема - воссоединения русскоязычного научного пространства, включая сюда образование и медицину. Это нужно делать не на коммерческой, а на политической основе. Подобный процесс сможет объединить наши страны успешней, чем военное и любой другое сотрудничество.

По материалам сайта www.inauka.ru