В основе системы воспроизведения элит по-прежнему лежит элитарное образование

В основе системы воспроизведения элит по-прежнему лежит элитарное образование. Но сегодня, чтобы сохранить себя, ему приходится меняться, меняя и образовательную систему

Министр образования и науки Андрей Фурсенко и заместитель главы администрации президента Владислав Сурков тоже выступали, но в первую очередь они пришли послушать других

Собственно, тема международного симпозиума, организованного фондом подготовки кадрового резерва «Государственный клуб», звучала вполне конкретно: «Подготовка кадров для государственной службы в рамках системы элитных высших учебных заведений». Однако дискуссия сразу вышла за эти рамки. Уже после первых выступлений стало ясно, что, во-первых, говорить в действительности приходится о принципиальных подходах к образованию и месте элиты в обществе, а во-вторых, что подходы эти заметно разнятся, поэтому просто услышать из уст выступающих, «как оно все правильно на самом деле», очевидно, не получится. Но именно этот «сбой» и превратил семинар в крайне содержательное мероприятие.

Впрочем, содержательность во многом была предопределена самим форматом семинара. И дело не только в его представительности — с нашей стороны присутствовали, в частности, министр образования и науки и заместитель главы администрации президента; с британской — директора ведущих колледжей, в том числе Итонского; с французской — представители крупнейших институтов и, что крайне немаловажно, госучреждений. Семинар, несмотря на формальное равенство участников, был по сути смотром, а принимающая сторона выступала в роли оценочной комиссии, задачей которой было разобраться, что нам делать с нашей системой образования и подготовки элит, что нам подходит из мирового опыта, а что нет, в чем вообще состоит этот опыт и как выглядят в современных реалиях французская и британская образовательные системы.

Три системы подготовки элит

Тут, впрочем, нужно небольшое, но крайне важное историческое отступление. Еще в XVIII веке обозначились три основные системы образования (в современной терминологии — высшего образования): немецкая, британская и французская. В XIX и XX веках они претерпевали различные изменения, но все перемены происходили в определенной общей системой парадигме. Основой германской системы высшего образования стал университет. Определяющие черты университета: превалирование общенаучного образования над частным и сочетание преподавательской и научной функций (система кафедр делала университеты не только образовательными, но и научными центрами). Еще одной важной, а возможно, и определяющей чертой университета была его отдельность от государства. Университет — свободное учреждение, существующее на принципах самоуправления и самоорганизации без спущенных сверху программ и штатных расписаний. Кого в итоге готовил университет? Научную элиту, но не столько специалистов в отдельных областях (ключевым в германском университете был факультет философии), сколько широко образованную элиту с научным мировоззрением. Это во многом предопределило германское научное первенство в XIX и первой половине XX века. Но не только. Университетская система формирования элит показала себя весьма успешной на поприще государственной и военной деятельности в период становления единого германского государства. Однако доминирующего влияния на чиновничество и государственное управление выпускники университетов в итоге не оказывали. Получались как бы две элитные парадигмы: университетская и собственно чиновничья.

В основе британской (сейчас, учитывая значимость образовательной системы США, построенной на тех же основаниях, куда правильнее называть ее англосаксонской) системы высшего образования — колледж. Колледж ориентирован в первую очередь на подготовку политической элиты. Отсюда и его основные черты: закрытость, аристократичность (впоследствии — элитарность) и ориентация на общегуманитарное образование. Причем это место, где не только получают образование, но и обзаводятся связями, приобретают навыки лидерства, убеждения, проникаются корпоративным духом. В условиях демократии эта связанность элит общим образованием, воспоминаниями юности и общими ценностями, воспитанными в колледже, позволяет противоборствующим политическим группам сохранять единство и работать на общие интересы нации.

Во Франции Высшая нормальная школа формировалась как госучреждение, ориентированное на производство госчиновников (функционально-полезных государству служащих). Здесь преобладало специально-научное, техническое, практическое образование.

Россия уже в том же XVIII веке скопировала немецкую систему университетов. С одной поправкой — с куда меньшей их самостоятельностью. Впрочем, в общем контексте российских реалий университеты все равно оставались одними из самых свободных государственных учреждений. Система была во многом эффективна, и у нашего университетского образования действительно славная история. Однако уже в XIX веке обнаружился очевидный раскол между элитой, формируемой университетской системой, и управляющей номенклатурой. Государственная система управления оказалась оторванной от государственной элиты.

В советское время по университетской системе был нанесен решающий удар: университеты потеряли даже относительную самостоятельность и, в довершение ко всему, перестали являться ключевыми научными центрами — параллельно была выстроена система научных институтов. Пока был жив СССР с его огромными вливаниями в науку и высшее образование, с его ставкой на научно-техническую элиту, кризис этот не ощущался так остро. Но стоило Советскому Союзу развалиться, как система высшего образования повисла в воздухе. Что с ней делать? Как реформировать? На каких основаниях? Сегодня это одни из самых насущных вопросов. Почти все понимают, что сами по себе финансовые вливания тут, очевидно, ничего не решат. Параллельно обозначился и кризис элит. Если бизнес худо-бедно, но получает нужные кадры, то государственные и общественные сферы оказались в ситуации острейшего дефицита. Нынешние элиты не устраивают никого: ни общество, ни власть, — и это уже становится одним из главных препятствий для развития страны.

Эффективность и открытость

Естественное желание в этой ситуации — посмотреть, как работают другие системы, послушать людей, формирующих лицо этих систем в современном мире.

Эрик Андерсон, ректор Итонского колледжа:

«Говорить об элите необходимо в широком смысле — об элите в науке, технике, искусстве. Важно, чтобы людей, которые поступают в престижные вузы, готовили для разных сфер общественной жизни. Эффективность, честность, инициативность и готовность к командной работе — наличие этих качеств поможет уже в 18 лет понять, годится ли человек для государственной службы».

Сэр Родерик Лайн, бывший посол Великобритании в России:

«Мы не употребляем слово “элита”, считая его некорректным. И у нас нет сформулированной системы подготовки элиты, но понятие такое существует. Нам не нужна династическая элита. Нам нужны талантливые и открытые люди, знающие, что такое конкуренция».

Найджел Трифт, ректор Уорвикского университета:

«При подготовке кадров для государственной службы принципиальными являются три компетенции: интеллект, умение добиваться результата и коммуникативность, умение налаживать с людьми отношения. Мы требуем, чтобы наши студенты умели убеждать, доносить до других людей свои представления. Мы требуем, чтобы они на добровольной основе работали с пенсионерами, безработными. Они должны понять, как следует работать в социальных службах».

Лорд Роберт Скидельски, председатель правления колледжа Брайтон:

«Английская система подбора кадров основана на умении человека творчески, нетрадиционно подойти к решению проблемы, а не просто на квалификационных признаках. Для нас кругозор руководителя, энциклопедическое образование важнее, чем объем чисто профессиональных знаний.

Традиции, в соответствии с которыми британская элита пополнялась из мужчин высшего сословия, сейчас уступают требованиям более широкого доступа различных слоев общества. Но для того, чтобы управлять, надо быть способными это делать. Когда мы говорим об элитарном образовании, мы говорим об образовании для более талантливых, более активных, более заинтересованных людей. Элита — это попытка достичь совершенства».

Одна из ключевых функций образования — вычленение элит. Собственно, все различия систем образования — это различия принципов и типов выделяемых элит. Однако само слово «элита» в современном обществе едва ли не табуировано. И не только наши деятели, воспитанные на идеалах советского эгалитаризма, но и французы, и даже англичане не могут говорить об элитарном образовании без оговорок и умолчаний. Отчасти это объективный процесс: широкий доступ к образованию и равенство возможностей определяются многообразием задач, стоящих перед современным государством и обществом. Принцип эффективности сегодня прямо связан с принципом разнообразия (об этом так или иначе говорили все выступавшие). Однако если требование открытости для того же британского (англосаксонского) образования сыграло очень важную роль в развитии нации и государства в конце XIX — XX веке, то нынешние гипертрофированные требования равенства угрожают самой этой системе.

Переход от аристократического принципа формирования элит не разрушил систему, а только укрепил ее, дав возможность всем лучшим силам нации войти в политическую и экономическую элиту на все тех же основаниях общей связанности, взаимной ответственности. «Гарри Поттер» с его ключевой темой чистокровок, полукровок и грязнокровок — тоже об этом преодолении чисто аристократической системы элитарного образования. Но не о преодолении самого элитарного образования. Хогвартс у Роулинг — свободный, самостоятельный, закрытый, с его традициями, противостоянием факультетов и династиями учеников — основа большого взрослого мира, гарантия его развития и стабильности.

Однако требования полного равенства и упразднения любой элитарности как раз разрушают систему и, более того, лишают образование его главной функции — вычленения элит. В сегодняшней Британии набирает силу общественное движение за отмену набора в образовательные учреждения по экзаменам — талант, способности и тем более возможность подготовки к экзаменам тоже теперь воспринимаются как признаки неравенства, которые не могут определять будущие возможности людей. И это сегодня главная линия противостояния: необходимо, пусть и через системные компромиссы, отстоять систему элитарного образования.

От университетов никуда не деться
Французы и на самом симпозиуме, и в кулуарах высказывались меньше. Они еще очевиднее, чем англичане, избегали прямо говорить об элитарном образовании. Рассказывали они в основном о системе конкурсов, механизмах подготовки госслужащих, ну и, конечно, об эффективности, о «широком привлечении представителей национальных меньшинств», женщин. Меньше у них был акцент на широкий кругозор и умение общаться с людьми, больше — на необходимость опыта личного социального участия (помощь старикам, голодающим детям Африки).

Что на выходе? Ясное представление о важности элитарного образования, о жесткой связанности образования с системой вычленения элит. Это с одной стороны. С другой — системные проблемы элитарного образования, с которыми сталкиваются все системы. Необходимость максимального расширения базы элитарного образования, требование большей открытости элитных учебных заведений и большая опасность эгалитаристского нивелирования образовательной системы.

То есть буквально научиться нечему. Просто так взять и скопировать чужую систему не выйдет. Не получится и вовсе ничего не делать со своей. Впрочем, чем больше вникаешь в проблемы и перипетии развития чужих систем, тем лучше понимаешь, что образование — это именно система, которую нельзя выстраивать, прилаживая элементы из других систем. А потому один из самых продуктивных путей решения наших проблем — работа с той университетской системой, которая есть и которая позволила многого добиться. Только, наверное, стоит вспомнить, что строилась она изначально на принципах самостоятельности университетов, сложных системах отбора кадров (конкуренция штатных профессоров и приват-доцентов) и отсутствии спущенных сверху программ и курсов.

По материалам интернет-издания Эксперт-Online.