Рректор Государственного технологического университета "Московский институт стали и сплавов" (МИСиС) Дмитрий Ливанов, о перспективах развития технологических вузов в России

Технологические университеты, такие как MIT (США) или Tehnion (Израиль), сегодня во многом определяют будущее в развитых странах. У большинства этих вузов нет вековой истории, подобной британскому Оксфорду, немецкому Гейдельбергскому университету или американскому Гарварду, однако они оказывают мощное воздействие не только на уровень образования и развитие собственно новых технологий, но и задают современный формат инноваций в обществе.

О перспективах развития технологических вузов в России мы беседовали с доктором физико-математических наук, ректором Государственного технологического университета "Московский институт стали и сплавов" (МИСиС) Дмитрием Ливановым.

 "Русский журнал": Дмитрий Викторович, не раз приходилось слышать от директоров школ и учителей, что современный закон "Об образовании" довольно демократичен и позволяет реализовать многие идеи и намерения, которые в прежние времена были бы немыслимы. А вам, как ректору, и вашим коллегам закон позволяет реализовать свои амбиции?

Дмитрий Ливанов: Я не вижу никаких препятствий со стороны закона для развития инновационной образовательной деятельности в вузах. Конечно, есть бюджетные ограничения, связанные с имуществом, но это нормально, ведь наш вуз находится в ведении государства. А в том, что касается образования и преподавания в вузах, сегодня, по-моему, ситуация вполне благоприятная. Любое образовательное учреждение - будь то вуз или школа - может вполне творчески предоставлять образовательные услуги. И в значительной степени, на мой взгляд, этому способствует переход на новую систему стандартов, которые являются, по сути дела, рамочными. Они не ограничивают процесс образования, но фиксируют его качество. И, конечно, наш вуз будет использовать все возможности, которые открывает нам это нововведение.

 РЖ: Чего вы хотели добиться, когда решили возглавить МИСиС?

Д.Л.: Я привык ставить перед собой только амбициозные задачи. Одна из них - это создание технологического университета мирового уровня. Конечно, для достижения такой цели потребуется не один год, а лет десять-пятнадцать. Но к ней нужно идти шаг за шагом. Нужна продуманная программа...

 РЖ: Она у вас есть?

Д.Л.: В какой-то степени - есть. Детали еще разрабатываются. Сейчас созданы два крупнейших федеральных университета: Сибирский и Южный. Это предпосылки для создания в России классических университетов мирового уровня. Однако в том, что касается технологических университетов, пока нет ясности. В то же время опыт ведущих стран показывает, что именно деятельность технологических университетов вносит решающий вклад не только в образование и подготовку ученых и управленцев нового уровня, но и в создание новых технологий и инновационное развитие страны в целом.

 РЖ: То есть вы бы хотели создать в России аналог Caltech или MIT?

Д.Л.: Я думаю, невозможно заниматься переносом успешных иностранных моделей на российскую почву, но то, что России необходим технологический вуз, который войдет в топ мировых рейтингов, это несомненно.

 РЖ: А что для этого нужно сделать?

Д.Л.: Самое важное - это качество человеческого капитала: преподавателей и студентов. Если мы сможем обеспечить такие условия работы в университете, которые были бы привлекательны для ведущих ученых (в том числе и тех, кто сегодня работает за рубежом), если мы сможем создать систему отбора самых талантливых школьников России в наш университет, то добьемся поставленной цели. Понимаете, оснастить университет современным оборудованием, открыть новые учебные корпуса, построить новое общежитие - это важная и сложная задача, но она решается путем инвестиций. А собрать дееспособный коллектив - это ключевой фактор, во многом определяющий перспективы дальнейшего развития.

РЖ: А как вы собираетесь привлекать кадры? Предположим, в МГУ есть факультеты очень разного уровня, но остался бренд, который притягивает самых сильных абитуриентов и преподавателей со всей страны...

Д.Л.: Прежде всего должен сказать, что в инженерной, технической сфере МИСиС - тоже очень сильный бренд, а академические традиции и нынешнее состояние университета позволяют этот бренд успешно развивать.

Если просуммировать капиталы самых богатых граждан России, то видно, что выпускники МИСиС в целом "стоят" больше, чем выпускники остальных вузов. Мы хотим, чтобы наш университет и в дальнейшем воспринимался как место, где готовят успешных людей. Это понятие связано не только с заработком, но и с успехом в профессиональном сообществе. Мы хотим, чтобы наш бренд связывался с понятием успешности человека в жизни. У нас нет стремления количественно расширяться, но мы будем работать над качеством обучения и исследований. Если диплом МИСиС будет ассоциироваться с критерием успеха, то мы решим поставленную задачу.

 РЖ: С этого учебного года МИСиС перешел на двухуровневую систему. Ее противники считают, что она отрицательно скажется на собственно научной подготовке выпускников вузов.

Д.Л.: У нас всегда были достаточно сильные фундаментальные направления - достаточно упомянуть лауреата Нобелевской премии Алексея Абрикосова, который многие годы возглавлял в МИСиС кафедру теоретической физики. Одна из самых сильных традиций нашего образования - цепочка "фундаментальные исследования - прикладные исследования - реализации в производстве" - всегда была непрерывной. И мы готовим людей, которые могут работать во всех звеньях этой цепочки, начиная с фундаментальных исследований. Для этого, конечно, требуется высокий уровень исследований, которые ведут преподаватели. Мы, в частности, стимулируем тех ученых, которые публикуют результаты своих работ в ведущих мировых научных журналах.

А что касается двухуровневой системы, мы переходим к ней потому, что это связано с нашим пониманием стратегии будущего развития всей вузовской системы в России. И в этом смысле очень важный фактор - международный стандарт нашего образования. Если готовить студентов по той же системе, что и ведущие технологические университеты в мире, мы сможем сравнивать себя с ними, более успешно и активно выходить на международную арену.

 РЖ: Но подготовка по международным стандартам подразумевает сотрудничество с ведущими учеными. Например, если к вам захочет приехать прочесть курс лекций преподаватель или ученый, который работает за рубежом, как он "технически" это сможет сделать? Будут ли в МИСиС временные позиции для профессоров?

Д.Л.: Мы сейчас разрабатываем целый ряд магистерских программ в области физики, нанотехнологий, инженерии, в реализации которых подразумевается участие лучших специалистов, в том числе и из-за рубежа. Мы намерены создавать для них рабочие места и гибкий график так, чтобы преподаватели могли приехать, например, на неделю, прочесть лекции, принять экзамены и т.д. К тому же, как я надеюсь, это установит планку и для наших собственных штатных преподавателей.

 РЖ: В этом году были отменены ограничения на сокращение бюджетных мест в государственных вузах. Планируете ли вы в связи с этим сокращать бюджетные места в вашем вузе?

Д.Л.: В год мы набираем около 1000 студентов на бюджетное отделение и около 800 на коммерческой основе. Но дело в том, что заказ на бюджетную подготовку, который дает Федеральное агентство по образованию (так называемые контрольные цифры приема), год от года сокращается. Во многом это связано со спецификой сегодняшней демографической ситуации: количество абитуриентов уменьшается. И тут важно, чтобы устранялся диспаритет между бюджетными местами в инженерных, технических областях, с одной стороны, и гуманитарных - с другой: такое количество юристов, социологов, экономистов, похоже, стране уже не нужно.

 РЖ: Однако у вас в МИСиС тоже есть гуманитарное направление со специальностями "менеджмент", "лингвистика и межкультурная коммуникация".

Д.Л.: Мы развиваем те направления, в которых можем обеспечить качественную подготовку. Школа управления у нас традиционно сильная. Несмотря на то, что мы принимаем на менеджмент студентов только на коммерческой основе, у нас еще и высокий конкурс сохраняется при этом. То же касается лингвистики, ведь у нас в вузе всегда была сильная школа технического перевода, и потому наши выпускники по этим специальностям пользуются спросом на рынке труда. А вот на те направления, которые появились в нашем вузе в последние годы, но которые не были для нас традиционными и потому сильными (например, юриспруденция), мы не будем больше вести прием. Обеспечить в этой области качественное образование мы сейчас не можем, а плодить юристов-недоучек не хотим.

В целом, я думаю, спрос на технологическое образование в России будет возрастать, проблема как раз в недостаточном количестве, а часто и качестве выпускников, которых готовят вузы.

Поэтому, мне кажется, в политику распределения бюджетных мест важно будет внести коррективы и увеличивать за счет бюджета подготовку инженеров, а не сокращать.

 РЖ: Сейчас многие отрасли испытывают нехватку инженеров-специалистов. А вы судьбу своих выпускников отслеживаете? Не тех, кто уже вошел в список "самых успешных", а тех, кто только стремится туда попасть?

Д.Л.: Ни одного нашего выпускника на биржах труда не зарегистрировано.

Все находят работу. И, за крайне редким исключением, все работают по специальности. В рейтинге российских вузов по заработной плате выпускников МИСиС занимает 11-е место. Там, кстати не так много технических вузов. В первой десятке в основном экономические, финансовые, юридические вузы.

Но надо понимать, что компаниям и научным организациям тоже нужно создавать конкурентоспособные рабочие места. Ведь сегодня наш выпускник, обладающий аналитическими способностями, стоит перед выбором: либо идти в банк или инвестиционную компанию сразу на зарплату в 2 тысячи долларов, либо в НИИ, где он будет получать 12 тысяч рублей в месяц. Понятно, что большинство делает выбор в пользу банков. Наша миссия - готовить людей, способных проводить исследования, анализировать и руководить. Эти люди востребованы на рынке труда, но индивидуальный выбор выпускника во многом зависит от условий, предлагаемых работодателями.

 РЖ: А что касается образовательных инноваций, у вас есть студенты, которые учатся по кредитным программам?

Д.Л.: Да, мы участники программы КРЕДО, в нее принимаются только ведущие вузы страны, диплом которых обеспечивает высокий уровень заработной платы выпускникам, с тем, чтобы человек гарантированно мог вернуть банку кредит. Мы эту систему поддерживаем, но сегодня она охватывает незначительную часть студентов.

 РЖ: Существует мнение, что студенты, которые учатся по кредитным программам, более успешны, чем их сверстники, которым высшее образование досталось бесплатно.

Д.Л.: У нас они учатся не хуже и не лучше других, не выделяются. Но в целом я приветствую таких студентов, так как система образовательного кредитования приучает людей играть в "долгосрочные игры". В таких ситуациях человек осознанно выбирает вуз, а не поступает туда волею случая. Он понимает, что диплом должен открывать ему профессиональную перспективу, что необходимо на несколько лет вперед распланировать свою жизнь. Это очень важно.

 РЖ: Какие исследования вы бы выделили как основные в вашем вузе? Козырные карты?

Д.Л.: Наш основной профиль - материаловедение и металлургия. Наши научно-инженерные школы являются лидирующими в этих областях. Мы вполне конкурентоспособны в сфере информационных технологий, в сфере физики твердого тела, физической химии, мы активно развиваем нанотехнологии. В основном это касается области новых материалов, то есть использования нанотехнологий для получения материалов с новыми свойствами. Для этого нужны различные способы управления веществом размером на уровне нанометров. И у нас есть исследователи, которые вовлечены в международные проекты такого рода, и они занимаются этим довольно давно.

 РЖ: Каково ваше отношение к государственной программе в области нанотехнологий?

Д.Л.: Это первый пример комплексного финансирования научных исследований. Когда деньги не распределяются в зависимости от чинов и статуса, используется проектный подход: ставится задача, под эту задачу аккумулируются ресурсы и дальше происходит прозрачное финансирование.

 РЖ: Как бы вы сформулировали задачу в случае с нанотехнологиями?

Д.Л.: Она отражена в официальных документах правительства. Есть два ожидаемых результата: Россия должна занять достойное место на мировом рынке тех продуктов, которые созданы с помощью нанотехнологий, и качество наших научных исследований в этой сфере должно быть высоким. То есть российские ученые должны публиковать результаты исследований в этой области в высокорейтинговых мировых журналах, эти работы должны быть высокоцитируемыми. Вот эти индикаторы заложены в эту программу.

 РЖ: А наши исследователи в других областях не должны стремиться к тому же самому?

Д.Л.: Должны, конечно. Нужно создавать и в других областях инструменты, которые обеспечивают выполнение этих задач. У нас есть очень хорошие перспективы в области биотехнологий, но чтобы на основе этих работ тоже возникала наукоемкая промышленность, необходимо структурировать эту деятельность в рамках проектного подхода. Мне кажется, что нанотехнологии и все, что с ними сейчас связывается, - это лишь первый элемент в той системе целевого финансирования науки, которая только складывается в России.

 РЖ: Но ведь для реализации подобного рода проектов необходима структура научного менеджмента, почти отсутствующая в наших вузах.

Д.Л.: Это в целом очень серьезная проблема. Когда в науку идут большие средства, необходимо наличие профессионалов, которые знают основы управления. У нас в вузе в этом смысле довольно благополучная ситуация, у нас есть активные молодые люди, специализирующиеся в сфере управления. Но этому надо учиться, реализуя конкретные проекты, нельзя научиться управлять, сидя за партой. Сейчас у нас есть система подготовки специалистов, которые через некоторое количество лет будут заниматься университетским управлением, и это касается не только науки, но и образовательной и инновационной деятельности. И в первую очередь, это задача каждого конкретного руководителя - сделать так, чтобы его организация могла не бояться логистики, общения с таможней, чтобы организационные действия не становились неразрешимой проблемой. У нас по всему миру есть контакты, и никаких управленческих трудностей мы не испытываем.

 РЖ: Где вы себя психологически лучше чувствуете: в кресле чиновника высокого ранга или в кресле ректора вуза?

Д.Л.: Трудно сказать... Мне было очень интересно работать в министерстве.

 РЖ: Несмотря не все сложности, которые принесла вам эта работа?

Д.Л.: А сложности есть всегда. Но я считаю, что в целом те задачи, которые передо мной ставились, были решены. А что касается работы в МИСиС, то я к этому стремился и не разочаровался. Я ощущаю, что перспективы в области технологического образования сейчас в России очень хорошие, поэтому в будущее смотрю с оптимизмом.

 РЖ: Вы согласились бы возглавить академический институт?

Д.Л.: В ближайшее время этот вариант мне не кажется хоть сколько-нибудь реалистичным. Но в будущем, по-моему, границы между университетской и академической наукой будут постепенно стираться и среда станет более однородной. Поэтому на том месте, где я работаю сегодня, я принимаю участие в том, чтобы в России была сформирована конкурентоспособная фундаментальная наука. Через некоторое время мы все равно придем к той системе организации науки, которая есть во всех развитых странах.

 РЖ: Но она же во всех странах разная. Вам, например, какая ближе: похожая на британскую, американскую, немецкую или французскую?

Д.Л.: Мне кажется, они все между собой не так сильно отличаются, как наша российская от каждой из них. Но в целом американская организация науки мне представляется наиболее эффективной. Такая система, когда фундаментальные исследования сосредоточены в университетах, прикладная наука развивается в корпорациях, а за инновации отвечает бизнес, уже показала свою эффективность и выглядит наиболее оптимальной. И мне кажется, что это та модель, которая будет определять облик всей мировой науки в будущем.

 РЖ: Вы предполагаете, что остальные страны постепенно перейдут на нее?

Д.Л.: Мы знаем, с какими проблемами сталкивается континентальная Европа с точки зрения конкурентоспособности своей экономики. Для того чтобы создать инновационную систему, которая по своей эффективности была бы сопоставима с американской, Европе приходится осуществлять целый ряд реформ - и в системе высшего образования, и в системе научных исследований. Я думаю, что этот путь предстоит пройти и России. Но сроки, в которые это будет сделано, и темп движения должны стать предметом обсуждения со всеми, кто заинтересован в результатах. В лучшем случае это дело нескольких лет.

 По материлама Русского журнала.