Преподаватели высшей школы не хотят быть непорядочными по отношению к государству, вследствие этого коммерческий сектор образования будет сокращаться

Специально для выпуска «ВН-Абитуриент» корреспондент Екатерина Варгасова встретилась с председателем Совета ректоров вузов Новосибирской области и Сибирского федерального округа, ректором НГТУ Николаем Пустовым. Николай Васильевич рассказал, что нового ждет абитуриентов этого года, каковы перспективы новосибирской высшей школы в ближайшем будущем и что ждет российскую вузовскую систему вообще.

— Николай Васильевич, 2008 год — последний, когда единый государственный экзамен имеет статус эксперимента. С 2009 года ЕГЭ станет обязательным и безальтернативным. Будут ли в связи с этим какие-то изменения в системе приема в вузы?

— В этом году в школе обязательными для сдачи в форме ЕГЭ являются только два предмета — русский язык и математика. Остальные экзамены школьник может сдавать на свое усмотрение: либо в форме тестов, либо традиционно по билетам. Чтобы поступить в вуз, требуется сдать три предмета. В большинстве образовательных учреждений это уже названные русский и математика, а также профильный предмет — если вуз технический, то это, как правило, физика, если естественно-научный, то химия или биология и так далее. Сертификаты ЕГЭ будут принимать все вузы и по всем предметам. Однако ученик, не выбравший ЕГЭ в качестве формы итоговой аттестации по предмету (кроме русского языка и математики), тем не менее не лишается права поступать в учебное заведение — вуз должен принять у него вступительные экзамены в другой форме. Пока у вузов есть свобода действий в этом вопросе: кто-то устраивает экзамены по билетам, кто-то применяет собственные тесты. Кто-то вообще не проводит вступительных испытаний, положившись в этом вопросе на коллег. Например, в НГТУ в этом году во время «второй волны» ЕГЭ вступительное тестирование будут проходить не только наши абитуриенты, но и абитуриенты некоторых других университетов и академий. Со следующего года вузы вообще перестанут проводить вступительные испытания, а будут заниматься исключительно работой с документами, то есть с сертификатами ЕГЭ, оставляя за собой право введения одного дополнительного профильного экзамена.

— В преддверии обязательного введения ЕГЭ снова заговорили о государственных именных финансовых обязательствах (ГИФО), которые подразумевают, что качество сертификата ЕГЭ, выданного выпускнику школы, будет влиять на бюджетную поддержку вузу, в который поступит обладатель сертификата. То есть студенты, выбравшие данный вуз, будут основным источником дохода этого учебного заведения. Причем обладатели «отличных» сертификатов принесут намного больше выгоды, чем обладатели «троечных» и «четверочных». Насколько, по-вашему, это реально?

— По-моему, идея ГИФО еще долго будет оставаться идеей. Рейтинговым вузам, таким как МГУ, где сумма средств, выделяемых на одного студента, равняется 200 тысячам рублей в год, это выгодно. Они будут лоббировать эту идею. Но значительная часть вузов, особенно технических, которые нужны государству, но в которые абитуриенты не «валят валом», рискуют просто разориться. А это — будущий крах для экономики. Кроме того, число студентов в каждом вузе все-таки должно быть разумным. А в условиях действия ГИФО все ринутся опять же в МГУ — и всех возьмут, потому что за каждым студентом «придут» деньги. Реализовывать это начинание (если его вообще реализовывать) нужно под строгим контролем власти по тем же принципам, что и нормативно-подушевое финансирование в школах: чтобы ни у одной школы и ни у одного учителя материальное положение в результате не ухудшилось.

— По вашим прогнозам, как изменится абитуриентский спрос на те или иные специальности и факультеты в этом году?

— В нашем городе уже много лет подряд сохраняется высокий конкурс на специальности, связанные с бизнесом и менеджментом. Юридическое и экономическое образование, несмотря на утверждения о его невостребованности, все равно остается популярным. В последние годы становится заметным смещение интереса абитуриентов в сторону технических специальностей. Молодежь стремится получить знания в области информационных технологий, нанотехнологий, инноваций. Разумеется, государственное бюджетное финансирование в ближайшие годы тоже будет направлено на поддержку и развитие технического образования, в котором нуждается экономика страны. Еще одно интересное наблюдение: несколько лет назад все студенты вузов мечтали, что, едва получив диплом, они сразу станут топ-менеджерами и начнут руководить. Сейчас у ребят более реалистичное отношение к жизни. Они готовы быть служащими и уже не одержимы идеями сразу после студенческой скамьи занять директорское кресло. При этом выпускники ожидают достойное, соответствующее квалификации материальное вознаграждение, имея на это полное право.

— В новосибирских вузах нынче откроются какие-нибудь новые специальности?

— Да, конечно. Не могу сказать обо всех университетах и академиях, но в НГТУ в этом году появятся две новые специальности на физико-техническом факультете — «Фотоника и оптоинформатика» и «Инноватика» — и одна специальность на факультете энергетики — «Промышленная теплоэнергетика».

— Тем не менее в ответе на предыдущий вопрос вы сказали, что спрос на «непопулярные» у государства экономические и юридические специальности остается высоким. Нет ли опасности, что вузы и факультеты этого профиля начнут закрываться приказным порядком?

— Думаю, нет. Каждый человек должен иметь выбор. Советская система высшего образования в нашей стране была выстроена очень однобоко: 80 процентов вузов — технические и только 20 процентов — гуманитарные. Между тем в обществе соотношение «физиков» и «лириков» примерно одинаковое — 50х50. Но многим «лирикам» приходилось получать техническое образование. В итоге учение превращалось в мучение как для студента, так и для преподавателей. Коммерческая составляющая, появившаяся в системе образования, позволила исправить этот перекос.

Так что расширение подготовки специалистов по экономическим и гуманитарным специальностям было оправданным. Здесь важно другое. Абитуриент должен быть честно проинформирован о востребованности различных специальностей на рынке труда. Право же выбора остается за ним. Весьма сомнительным в этом смысле является разделение вузов на профильные и непрофильные, государственные и негосударственные. Единственным критерием выбора вуза должно быть качество подготовки и авторитет университета на рынке труда. К счастью, в приглашениях на работу уже сейчас можно встретить такие примечания: выпускников вузов «х» по специальностям «у» просим свои услуги не предлагать.

И еще. Вузы внимательно следят за востребованностью своих выпускников на рынке труда, потому что, с одной стороны, это показатель авторитета (ведь приятно, что два новосибирских вуза — НГТУ и НГАСУ — занимают достойное место в рейтинге, составленном работодателями), а с другой стороны, это фактически путь к деловому сотрудничеству в научно-технической области с предприятиями — «потребителями» выпускников, которое приносит вузу дополнительные доходы — как правило, значительно большие, чем от обучения по контракту.

— Коммерческая составляющая в системе высшего образования будет расти?

— Наоборот. Она будет уменьшаться по мере увеличения государственной поддержки высшей школы и диверсификации источников доходов вузов. Высшая школа невозможна без науки. В западных странах, например, основной доход университетов и академий складывается из научных грантов и заказов на различные научные разработки, а также переподготовку специалистов для тех или иных отраслей. У нас долгие годы научные и технические разработки были не востребованы, заработная плата сотрудников была невысока, поэтому вузы были вынуждены увеличивать набор, принимать менее подготовленных абитуриентов и учить их за деньги. Тем самым вузы выполняли социальную функцию, предоставляя молодежи дополнительные возможности получения образования.

— Как обстоят дела с заказами сейчас?

— Сейчас новосибирские вузы активно сотрудничают с предприятиями и органами власти. В НГТУ, например, по заказу обладминистрации готовят кадры для НАПО им. В. П. Чкалова. Обучение студентов при этом оплачивается из областного бюджета. Тесно сотрудничаем с «Элсибом». Этому предприятию нужны инженеры-электромеханики, и оно готово платить за подготовку квалифицированных кадров. У СГУПСа такие же отношения с железной дорогой, у СибГУТИ — с организацией «Сибирьтелеком». Так что теперь есть взаимопонимание между вузами и предприятиями-работодателями. Более того, в процессе сотрудничества мы поняли, что новосибирские предприятия нуждаются в специалистах, которых вообще нигде не учат. Например, инженер-технолог сварочного производства. Какое-то время назад этой специальности не было ни в одном вузе города. Недавно НГТУ открыл ее совместно с заводом «Сибэлектротерм». В будущем мы планируем еще теснее сотрудничать с предприятиями, чтобы своевременно и качественно откликаться на нужды экономики.

— Коррупционные скандалы и претензии работодателей к качеству подготовки специалистов побудили Министерство образования начать масштабный комплекс проверок. Новосибирские университеты и академии уже проверяли?

— В 2007 году 10 наших учреждений высшей школы прошли комплексную переаттестацию и переаккредитацию. Среди них СГУПС, НГАВТ, НГТУ, СГГА, НГАСУ. Теперь о набившей оскомину коррупции в вузах. К сожалению, она имеет место, и стыдно, когда случаи взяточничества выявляются в новосибирских «храмах науки». Но следует отметить, что в большинстве вузов такие «преподаватели» безжалостно изгоняются из коллективов, и ректораты благодарны правоохранительным органам за борьбу с взятками. Коррупцию нельзя оправдать ничем, в том числе и низкими должностными окладами. В настоящее время в вузах есть возможность честным трудом зарабатывать достойное вознаграждение.

— Куда уходят корни проблемы коммерциализации образования?

— В безвременье 90-х. Советская высшая школа имела три источника финансирования: бюджет, научные гранты и хоздоговоры на подготовку специалистов. Никакого контрактного обучения не было. Почему оно появилось? Надо было как-то выживать. Сейчас в вузах возрождается наука — но опять же не во всех. НГУ и НГТУ получили государственную финансовую поддержку, благодаря которой смогли приобрести новое оборудование и увеличить объем исследований. А что делать тем вузам, у которых часто лаборатории оснащены приборами 20-летней давности? Вторая проблема: кадровый кризис в профессорско-преподавательской среде. На кафедрах сейчас работают либо люди преклонного возраста, либо совсем молодые специалисты. Ушло самое дееспособное звено — те, кому сейчас 30–40 лет. Это они могли бы двигать науку и зарабатывать деньги для вуза и для себя. Но их нет! Вот наиболее очевидные, лежащие, так сказать, на поверхности, причины коммерциализации образования. Но ситуация меняется к лучшему — увеличивается объём хоздоговорных работ, молодежь остается работать в вузах, возрождается интерес к аспирантуре.

— Думается, не всем вузам будет легко перейти на новые рельсы и начать соответствовать изменившимся требованиям государства?

— Это очевидно. Многим университетам и академиям будет непросто отказаться от контрактных студентов, потому что это самый легкий и доступный способ зарабатывания денег. Но сделать это придется. Это цель, к которой мы должны стремиться совместно с государством и обществом. И когда государство повернется лицом к высшей школе и даст ей возможность выполнять свои функции научно-образовательного учреждения, то преподаватели скажут: «Мне не нужны слабые студенты, и я не буду заниматься с ними в ущерб моей основной деятельности, потому что не хочу быть непорядочным по отношению к государству и обществу».

По материалам издания Вечерний Новосибирск.