Какие словари станут главными?

Около 80 новых словарей - фундаментальных, настольных, научно-популярных и школьных - выпустят в ближайшие годы в России. Что еще нового в них появится? Какими словарями должны пользоваться учителя и корректоры? Сколько вообще живет словарь? Об этом "РГ" рассказывает заместитель директора по научной работе Института русского языка им.В.В. Виноградова РАН доктор филологических наук Мария Каленчук.

Российская газета: Мария Леонидовна, сколько всего сегодня издано словарей, содержащих норму русского языка?

Мария Каленчук: Подсчетов никто не проводил. Прилавки книжных магазинов завалены словарями, причем во многих случаях одного и того же типа. Например, толковых или орфоэпических может быть одновременно больше десяти наименований. Но когда открываешь некоторые, просто теряешь дар слова - идет такой вал халтуры!

РГ: А что, хоть кто может выпустить словарь?

Каленчук: Кто угодно. Интересная особенность: появились словари, в которых не указаны фамилии авторов. Берутся два-три имеющихся неплохих словаря, из них делается небрежная компиляция. Я председатель фонетической комиссии Академии наук, у нас в стране, в принципе, немного специалистов по звучащей речи, и мы все знаем друг друга. И когда я вижу на прилавках орфоэпические словари с фамилиями, которые никогда в жизни не слышала, знаю точно - таких лингвистов нет!

РГ: Кстати, сколько у нас орфоэпических словарей?

Каленчук: Очень много. По крайней мере, 15 точно.

РГ: Чем они отличаются друг от друга?

Каленчук: Во многих случаях - ничем. Есть один очень хороший "Орфоэпический словарь русского языка" под редакцией Р.И. Аванесова, который "клонируется" с небольшими изменениями. Многие словари и справочные издания грешат небрежностями, откровенными ошибками. Тревожно, что это касается и школьных изданий.

По указанию правительства России началось составление федерального перечня словарей, справочников и грамматик, содержащих нормы русского языка при его использовании в функции государственного, то есть при официальном общении, судопроизводстве, в средствах массовой информации и так далее.

РГ: Скажите, какими словарями пользуются сейчас в школах?

Каленчук: Там или нет словарей вообще, или есть старые словарики, по которым еще нас учили. В этих словарях, например, нет слов "компьютер", "кроссовки", "фломастер". Зато есть "комбайнер", "колхозник".

РГ: Больше всего в только что одобренных минобрнауки словарях общественность возмутили "риЕлтор", "йогУрт", "кофе" мужского и среднего рода.

Каленчук: Слово "кофе" в ХIХ веке бытовало в виде "кофий" и, естественно, было мужского рода. В XX веке оно переосмыслилось в виде "кофе", но осталась память о мужском роде. Многие авторитетные словари уже давно указывают на возможность среднего рода у слова "кофе".

Вариант "йогУрт" не новый, а как раз старый! Так говорил, например, Владимир Набоков. У нас есть записи замечательной, интеллигентной, культурной русской речи первой волны иммиграции, они все тоже говорили "йогУрт". Поэтому оценка должна быть такая: современное -"йОгурт" и допустимое в литературном языке устарелое "йогУрт".

Идем дальше - "риЕлтор". Вопрос об орфографической передаче заимствованных слов - чрезвычайно сложный. В русском языке буква "э" вообще должна употребляться только в очень определенных композициях - в начале слова, "эхо", "эра". И буквально в нескольких словах после твердого согласного - "мэр", "сэр", "пэр".

РГ: Если мы печатаем в газете государственный документ о закупках кофе, какой совет дать корректору?

Каленчук: Раз словари вошли в федеральный перечень, и в них допускается мужской и средний род, он имеет право написать и так и так. Но для меня будет приятнее, если слово "кофе" корректор напишет в мужском роде.

РГ: Какой орфографический словарь должен лежать на столе у корректора?

Каленчук: Тот единственный орфографический словарь, который на данный момент вошел в перечень, - "Орфографический словарь русского языка" Б.З. Букчиной, И.К. Сазоновой, Л.К. Чельцовой. Но вскоре наш институт подаст на включение в федеральный перечень переработанный "Российский орфографический словарь" под редакцией В.В. Лопатина, который содержит намного больше слов.

РГ: В лингвистике есть термин "опрОщение". Не кажется вам, что это "опрОщение" все больше входит в нашу жизнь?

Каленчук: Нет. В том смысле, что вы употребляете, это будет упрощЕние. Я совершенно не понимаю, почему те инновации, которые появляются в языке, воспринимаются как упрощение.

РГ: Можно ли говорить о том, что если на словаре стоит гриф РАН, его содержание не подлежит сомнению?

Каленчук: Институт совместно с издательством АСТ-Пресс начал работать по культурно-просветительской программе "Словари XXI века". Если на издании стоит эта марка, значит, словарь прошел экспертизу РАН. Мы планируем издать более ста словарей. Уже около двадцати издано. В том числе замечательный "Грамматический словарь русского языка" академика А.А. Зализняка. В рамках программы предполагается подготовка так называемых настольных, научно-популярных и школьных словарей.

РГ: Я вижу - перед вами лежит верстка фундаментального орфоэпического словаря...

Каленчук: Тут транскрипции, ударения, все варианты литературного произношения более чем 100 тысяч слов современного русского языка. Одна из сотрудниц института уже пишет школьный орфоэпический словарь, в той же идеологии, но только уже на уровне школы. Работаем над новой энциклопедией "Русский язык". Начали переработку знаменитого четырехтомного толкового словаря под редакцией Евгеньевой.

РГ: А сколько лет вообще живет словарь?

Каленчук: В мировой практике считается, что 25 лет - это смена языкового стандарта. То есть за 25 лет меняется языковая норма.

РГ: Почему бы в рамках программы не создать для школы единое пособие, где было бы собрано все, что может пригодиться?

Каленчук: В перспективе мы собираемся подготовить универсальный словарь русского языка. А потом - такой же универсальный словарь для школы. В нем должна быть орфографическая, орфоэпическая, грамматическая, словообразовательная, этимологическая информация о слове.

РГ: Когда можно ожидать появление этого словаря для школы?

Каленчук: Не скоро. Может, через пять лет.

Источник: Российская газета, Ирина Ивойлова