Ректор университета печати Александр Цыганенко рассказал корреспонденту "РГ" о ЕГЭ, о будущем книги и о своих студентах

Быть ректором - занятие непростое. Пережить вместе с вузом "перестройку", предыдущее драматическое десятилетие с финансовым кризисом 1998 года и встретить новый, более глобальный кризис десять лет спустя - задача трудная для любого руководителя.

Впрочем, если ректор не временщик, а правит вузом почти четверть века, для него такая постановка вопроса в порядке вещей. С таким ощущением я начал разговор с ректором Московского государственного университета печати Александром Максимовичем Цыганенко.

Будущее за многопрофильными специалистами

Созданный 79 лет назад на базе факультетов Московского и Ленинградского ВХУТЕИНов Полиграфический институт до сих пор является единственным вузом в России и в СНГ, который готовит комплексно специалистов разных направлений в области печатного дела - от механиков и полиграфтехнологов до журналистов и оформителей.

- Вузу исполняется 80 лет в июле следующего года. Если судить по меркам человеческой жизни, то в таком возрасте человек не готов к переменам. В отношении вуза этот закон справедлив?

- Нет. По одной простой причине - чем старше вуз, тем больше он имеет устоявшихся традиций в подготовке кадров, и 80 лет - показатель того, что вуз все-таки живет, работает и развивается. Двадцать лет назад у нас было 8 специальностей. Сегодня 20. В какие новые области мы пошли? Посмотрите, у нас сегодня есть факультет цифровых систем и технологий именно потому, что актуальны цифровая печать, передача информации, печать по требованию и т.д. Этот факультет был создан для того, чтобы современные инновационные технологии внедрялись и в полиграфическое производство.

- Куда дальше пойдете?

- Мы должны сейчас расширить многопрофильность подготовки конкретного выпускника. Представьте себе специалиста, который владеет, например, технологией и экономикой. Без экономики технологический процесс не будет оптимален с точки зрения рынка. Или специалист в области рекламы, хорошо знающий информационные технологии. Расширять перечень направлений подготовки нам, может быть, стоит, но мы всегда следили, чтобы профильность вуза сохранилась, поэтому никогда не стремились открыть юридические и финансовые специальности.

ЕГЭ надо почувствовать

Только ленивый не ругал ЕГЭ. В детище нынешнего министра образования и науки Андрея Фурсенко стрелы летят отовсюду - с парламентских трибун, от экспертных сообществ, ученых и преподавателей, родительских собраний. Но Александр Цыганенко сразу предупредил: "Я не собираюсь ругать единый госэкзамен". И дело здесь не в том, что руководитель МГУП опасается реакции сверху (с 2009 года, по новым правилам, кандидатуры ректоров проходят предварительно через комиссию министерства). Просто, объясняет Цыганенко, выпускные экзамены были всегда и будут впредь, только в разной форме.

- ЕГЭ - это нормальный подход к оценке знаний выпускника среднего образовательного учебного заведения. В современной жизни тесты позволяют очень быстро проверять учащегося и все это централизовывать. Не будем брать теневые стороны, когда кто-то кому-то за что-то ставит оценки.

- Основной аргумент против - ЕГЭ превращает школу в систему натаскивания на тестовые ответы?

- На одиннадцатом году натаскивание. А в течение десяти лет что же делают? Тоже натаскивают?! Если в первом или четвертом классе натаскивают на ЕГЭ, то это полная чушь.

- Из ваших слов следует, что минусов у ЕГЭ нет?

- Не так. Есть минусы. Если посмотреть на советскую историю, то в 1972 году было известное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, согласно которому вводился средний балл аттестата при приеме в вуз. Но через пять лет от этого отказались. Знаете, почему? Средний балл за пять лет увеличился ровно на 1 балл. (Смеется.) О чем это говорит - лучше стали учиться? Нет, просто это человеческий фактор: хорошие идеи превращаются не всегда в хороший результат.

Набор обязательно сдаваемых в школе экзаменов должен быть увеличен, чтобы выпускник мог поступать в разнопрофильные вузы.

О чем волнуется студент

Одна из крупных партий заинтересовалась студентами университета печати. Разумеется, накануне выборов. Эта новость облетела некоторые СМИ, ведь речь идет не о рядовом отделении, а о факультете графических искусств (ФГИ), одной из трех художественных школ Москвы, наряду со Строгановкой и Суриковкой. В разговоре ректор старается избегать слова "забастовка", "волнения" и т.д. "Это бред", - с едва скрываемым негодованием говорит Цыганенко, впрочем, признавая просчеты руководства. Ясно, что произошел сбой. "Это не было забастовкой. И это не студенческие волнения. Скорее, отдельных преподавателей кафедры рисунка и живописи, но на факультете есть еще три кафедры. Вообще в академической среде есть педагогическая этика, когда преподаватель не вправе на своем кормильце устраивать такие акции. В академических кругах принято обсуждать проблемы, а не заниматься акциями, за которыми стоят личные интересы, - говорит Цыганенко и тут же поясняет: - Студенты - это кормильцы преподавателя". По этому вопросу четко высказались как ученый совет вуза, так и ученые советы всех факультетов, в том числе факультета графических искусств, добавляет он.

- Отдельные учащиеся жаловались на то, что сильно выросла плата за обучение, преподаватели выступили против снижения зарплат, обе стороны недовольны тем, что одно из ведущих художественных учреждений Москвы, некогда знаменитый ВХУТЕМАС, превращается в дизайнерскую школу, каких полным-полно.

- Те цифры, которые назывались некоторыми преподавателями по зарплате, совершенно неверные. Зарплата существенно выше: средний показатель по ФГИ составляет 25 тысяч рублей, а не 10 тысяч. Хотелось бы, конечно, больше. У платников стоимость обучения не изменялась последние два года.

На ФГИ четыре кафедры, но проблемы только с одной - рисунка и живописи. Они хотят вообще, чтобы мы были в том числе живописным институтом. В дипломе совершенно четко записана квалификация - "Художник-график", специализация - "Оформление печатной продукции". Мы 80 лет этим занимаемся. Мы не готовим живописцев. И не готовим тех, кто украшает интерьер. Только последние пять лет факультет сменил название. Раньше он именовался ХТОПП - художественно-техническое оформление печатной продукции. У Строгановки и Суриковки другой профиль. Вся наша специализация завязана на книгу и печатную продукцию. Задача вуза, который получает бюджетные деньги, подготовить специалиста для оформления печатной продукции - иллюстратора, шрифтовика... Может, кто-то станет художником, но это совсем другая история...

Книга не умрет

У ректора университета печати просто невозможно было не поинтересоваться, есть ли у книги будущее. Руководитель такого вуза точно должен знать ответ на этот вопрос.

- Есть, конечно. Печать никогда не исчезнет. Например, молоко нельзя упаковать в электронную оболочку. Книга как предмет искусства останется. Люди всегда будут стремиться к обладанию раритетными изданиями и прочтению их в подлиннике. Но не исключено, что скоро содержание будет сразу вкладываться в подкорку. На мой взгляд, в большинстве случаев электронные средства решают вопросы обмена и хранения информации. Рукописи же, книги - это всегда продукт творчества, а оно индивидуально.

Скоро пойдем к Чубайсу

В стенах университета печати создается исследовательский центр. По словам ректора, будущее полиграфии - это перезаписывание формы, материалы с измененными свойствами - и ко всему этому ведет освоение нанотехнологий. "Собрав силы, деньги, знания, мы хотим сформировать исследовательский центр, который позволит нам приподняться в науке, - уверенно рассказывает ректор, не смущенный зенитом кризиса. - На факультете издательского дела и журналистики науку можно делать, сидя за рабочим столом и компьютером. В полиграфическом производстве наука на пальцах не делается".

Ректора поправляет заведующий кафедрой инновационных технологий и управления Евгений Баблюк - научно-образовательный центр уже создан. Профессор увлеченно рассказывает о том, что в центре три испытательных лаборатории: полимерных пленок, физико-химических исследований и нанотехнологий в полиграфии. Здесь студенты проводят эксперименты, результаты которых можно увидеть в дипломных работах.

- Чубайс помогает?

- Госкорпорация "Роснано" принимает только готовые проекты. Они ведь хотят финансировать то, с чего они потом вернут эти деньги. У нас готовится такой проект в области новых материалов для регистрации информации. Чтобы подать Чубайсу, нам еще не хватает научных данных. Сейчас мы собираем их, завершим исследовательскую часть, обязательно к Чубайсу обратимся.

Ректор заходит в аудиторию, где расположилась смоделированная типография с цифровым управлением. "Чтобы такую систему поставить, нужно заплатить минимум 80 тысяч евро. А то, что у нас, - все поставлено бесплатно. Подарок от спонсоров", - объясняет Цыганенко. В это время невольно отвлекаешься от слов ректора - за окном потрясающая картина. Построенное в форме книжки здание стоит на берегу Большого Оленьего пруда и окружено Тимирязевским лесом. За окном золотая осень, оттого впечатления еще более сильные. Такого живописного вида нет ни у одного московского вуза! Цыганенко замечает это и вкрадчиво произносит: "Мы "покраснели" в последнее время". Обычное серое советское здание и правда перекрасили в темно-красный цвет. "С момента строительства никто этим фасадом не занимался. Можно было, конечно, сделать очень дорогой фасад, но мы не могли это себе позволить. Впрочем, знаете, этот фасад тоже денег стоит... Во сколько, думаете, нам он обошелся? Почти 400 тысяч долларов".

Точно так же, в суммах, ректор рассказывает о ценности каждого оборудования. Полиграфические машины для него как дети, которых надо хвалить: "Это туннельный микроскоп, он позволит нам исследовать материалы на наноуровне. А вот здесь фотоэлектронный спектрометр, за который мы рассчитаемся в феврале-марте".

- Часто звучит критика, что вы сдаете в аренду слишком много площадей иностранным компаниям?

- Но если "Гейдельберг" нам поставил оборудование для учебных целей примерно на 2 миллиона долларов, такой союз возбраняется? Или вот этикеточная машина. Цена такого оборудования больше 1 миллиона долларов, а она нам поставлена для учебных целей. Делает любые самоклеящиеся этикетки. Могли бы мы делать такую замену техники только с помощью бюджетных денег? Нет, конечно. Вот эта машина стоит 600 тысяч долларов, то есть больше, чем годовое бюджетное ассигнование на закупку оборудования. Молодой человек занимается здесь, а потом еще в процессе обучения в вузе едет на практику в Германию. За счет фирмы. И что, отвергнем это все? Выбросим?

Источник: Российская газета, Пьер Сидибе