Бауманка создает новый вуз в тандеме с Массачусетским технологическим институтом

Зачем вузам готовить токарей и слесарей? Почему не все университеты готовы принимать на учебу инвалидов? По какому адресу в ближайшие годы будет работать Сколково? На эти и другие вопросы журналистов и читателей "Российской газеты" отвечал на "Деловом завтраке" ректор МГТУ им. Баумана Анатолий Александров.

Человек без молотка

Российская газета: В проекте закона "Об образовании в РФ", который сейчас активно обсуждается в Интернете и на сайте "РГ", появилась новая цепочка высшего образования: "колледж-институт-университет". При этом начальное профобразование, по сути, ликвидируется. Поясните: подготовка рабочих кадров будет отдана на откуп университетам?

Анатолий Александров: Систему профтехобразования мы потеряли не вчера: уже несколько лет подготовка рабочих идет с большими сложностями, восстановить ее не очень-то получается. Но у нас нет времени на то, чтобы пытаться пробовать разные формы "спасения". Модернизация экономики - это не только суперсовременное производство, но и кадры для него. Надо решать эту проблему комплексно.

Сегодня промышленности не нужен просто человек с молотком, рабочий без понимания основ информатики, без хорошего знания самой техники - станки-то все с числовым программным управлением. Производство в таких отраслях, как, например, ракетно-космическая или атомная, невозможно без высокотехнологичного сложнейшего оборудования. И труд рабочих здесь низкоквалифицированным назвать сложно. Но, увы, примеров, когда на предприятии современнейшая техника, а рабочих для нее нет, достаточно. Под "крылом" вуза готовить таких специалистов было бы, на мой взгляд, очень выгодно.

РГ: При МГТУ есть опытный завод, директором которого вы в свое время были. Студенты проходят там практику?

Александров: Есть так называемая дневная производственная форма обучения. По ней учатся две группы. Эти студенты на первом курсе неделю работают на предприятии, неделю учатся. И что интересно, именно они занимают на факультете первые места по успеваемости.

РГ: Студенты получают какую-то рабочую квалификацию?

Александров: Конечно! Токарь, слесарь, техник третьего разряда. Надо заметить, ребята с большим удовольствием работают со сложной техникой. Для них, как для будущих инженеров, главный принцип - попробовать "железо" своими руками. Но это студенты. Мне кажется, можно было бы использовать наш потенциал и для школьников.

РГ: Такой путь - оптимальный для решения проблемы профтех-образования?

Александров: По-видимому, да. Сложностей, конечно, будет немало. Где сегодня техникумам набрать преподавателей? А в вузах, особенно технических, знают, что должен уметь рабочий, какими знаниями владеть. У нас есть не только квалифицированные преподаватели, но и аспиранты, студенты-старшекурсники, которые тоже могли бы заняться подготовкой ребят в колледжах.

С другой стороны, до сих пор стереотип "техникум - это потолок" превалирует в головах у многих. Чем заинтересовать абитуриентов, чтобы образовательная цепочка для них не обрывалась? Ведь есть ребята, потенциал которых позволяет им развиваться дальше. Поэтому такая цепочка прослеживается. Университет, особенно технический, обязан иметь тесные связи с промышленностью. У Бауманки они существуют с момента основания Императорского технического училища. "Образование через практику" - знаменитый "русский метод" подготовки инженера, созданный здесь более 100 лет назад. Если в эту схему вписать лицеи и колледжи, где будут работать наши преподаватели, а ребята помимо профессиональных навыков получат хорошую теоретическую подготовку и смогут продолжить свое образование в МГТУ, кто-то станет бакалавром, а кто-то пойдет и дальше - чем же это плохо?

Технологии

для интеллигента

РГ: На какие специальности у вас самый высокий конкурс?

Александров: На IT-специальности, робототехнику абсолютно невероятный для технических вузов конкурс - до 10 человек на место! При нашем огромном приеме в 3,5 тысячи студентов на первый курс нормальный для университета конкурс - это полтора человека на место. Причина проста: тяжело учиться и специальности не очень романтичные. Но, видимо, в робототехнике и IT привлекает то, что здесь все ясно: за этими направлениями будущее. И сколько ни объясняй, что у нас сейчас везде используются информационные технологии, например, ни один инженерный проект невозможно оформить без владения компьютерной графикой, все равно конкурс на эти факультеты зашкаливает.

РГ: Только что в Бауманке прошла конференция, посвященная гуманитарному образованию инженеров. Почему это сейчас так важно?

Александров: Знаете, мы тут спорили на эту тему с ректором СПбГУ Николаем Кропачевым. Я говорил об инженерном труде, о том, как мы должны образовывать технически инженера, об IT-технологиях и т.д. А он: "Как же мы без социальных преобразований? Надо же человека изменить!" Вывод один - важно, безусловно, и то, и другое. Как две стороны одной медали. И в нашем университете к этому вопросу отношение уже очень давно определилось: много дисциплин, которые, на первый взгляд, не нужны для чисто инженерной подготовки, но необходимы для общечеловеческого развития. Есть кафедры истории, философии, политологии, социологии и культурологии. Когда их профессора устраивают мастер-классы, собираются толпы народа.

Грамотный инженер должен обладать морально-нравственными принципами, чтобы правильно применить результаты своего труда и нести морально-этическую ответственность за их последствия. Как было, например, с изобретением атомной бомбы, когда потребовался высочайший уровень понимания ответственности, чтобы вовремя остановиться.

Из аудитории - в космос

РГ: Судя по вступительным кампаниям последних лет, сейчас в технические вузы поступают абитуриенты с невысоким средним баллом ЕГЭ - не больше 60. А к вам с чем приходят?

Александров: На разные факультеты по-разному. В этом году средний балл где-то между 60 и 70. В прошлом году было хуже. Но, к сожалению, даже эти баллы не всегда соответствуют уровню знаний абитуриента.

РГ: Вы проверяете студентов по профильным предметам после первой сессии? В прошлом году, к примеру, на журфаке МГУ первокурсники провалили подобную контрольную по русскому языку.

Александров: Да, мы проводим тесты по математике и физике. 30 процентов железно получают двойки. Третья часть - около тройки. Устраиваем для "особо отличившихся" дополнительные занятия, с кем-то пытаемся индивидуально работать.

РГ: Эта проблема решаема?

Александров: Боюсь, окончательного решения здесь нет. Это беда сегодняшнего времени. С одной стороны, в стране существует 3,5 тысячи университетов, по которым "размазываются" студенты. С другой - сам Единый госэкзамен. Он, безусловно, дает много преимуществ. В первую очередь ребята из отдаленных уголков России без особых материальных затрат имеют возможность поступить в лучшие вузы страны. Но сейчас президент ставит задачу поиска и воспитания одаренных детей. Сделать это через ЕГЭ практически невозможно. Поэтому мы видим спасение в олимпиадах. В Бауманке их действует несколько. Самая знаковая для нас - "Шаг в будущее", конкурс, в котором ребята участвуют на протяжении нескольких лет, делая настоящие изобретения. Некоторые даже патентуют свои разработки. Действует молодежный космический центр - особая программа, которая существует уже около десятка лет. Ребята участвуют в создании реальных спутников, с помощью которых выполняют серьезные задания по мониторингу разных регионов Земли. Уже со студенческой, а то и со школьной скамьи они приучаются принимать решения и отстаивать их в спорах.

Услышать каждого

РГ: В своем Послании президент говорил о том, что для детей с ограниченными физическими возможностями нужно создавать особые условия учебы. В Бауманке эти условия, к счастью, есть - работает прекрасное отделение для обучения слабослышащих детей. Много ли желающих перенять ваш опыт, насколько ректоры заинтересованы в этом?

Александров: Это очень непростое дело. Поэтому и осуждать ректоров или университеты, которые к этому не готовы, наверное, не стоит. Правильнее просто показывать, что это в принципе возможно. Знаю, что ректор Казанского технического университета посмотрел, как такое отделение работает у нас, и собирается подобное открывать у себя. В России около процента жителей - слабослышащие. Это очень много. У нас есть возможность подготовить их к жизни так, чтобы они были интегрированы, "включены" в общество.

Методика построена на том, что мы таких студентов не учим отдельно от остальных. Только на первом курсе они учатся обособленно, адаптируются, а со второго года переводятся в обычные группы. Кстати, наш опыт очень ценят, например, в Японии. Вообще японцы фанатично относятся к своим инвалидам. Там каждый инвалид - это прежде всего гражданин страны, для которого делается все возможное.

РГ: Почему это так трудно для вуза?

Александров: Это затратный путь, дополнительная нагрузка. Нужны средства. На деньги, которые выделяет государство на одного обычного студента, инвалида подготовить невозможно. Здесь и сопровождение, и врачи, и психологи, и специальные тренажеры, и специальная техника.

РГ: А может быть, у вас и тьюторы, а проще говоря - наставники, "проводники" для студентов есть?

Александров: Есть, конечно: на одного тьютора приходится 4-5 студентов.

РГ: Близко к идеалу, который рекомендован Российской академией образования.

Александров: Это не потому, что нам столько денег выделяют. Просто сочувствующих много.

РГ: Легко ли таким выпускникам найти потом работу и есть ли конкурс на это отделение?

Александров: Наверное, как такового понятия "конкурс" нет. Скорее, мы сами ищем таких ребят. Работаем со школами, с родителями. А работу они потом находят легко. Такое обучение для них - путевка в жизнь. Мало того - наш выпускник не сидит на "шее" у государства. Получив работу, он не просто обеспечивает себя сам, он платит налоги, т.е. вносит свой вклад в доходы казны. Значит, подготовка и воспитание таких студентов - инвестиции государства.

На канате науки

РГ: В России по статистике лишь около 20 процентов вузовских преподавателей занимаются наукой. Это очень мало. А сколько у вас?

Александров: Представить себе преподавателя МГТУ им. Н.Э. Баумана, который не занимается наукой, нельзя. Преподаватели технических и специальных кафедр участвуют в научных исследованиях. Это примерно 80 процентов коллектива университета. Но есть одна проблема - старение кадров. Мы потеряли в 90-е годы целое поколение 40-50-летних.

РГ: Получается, деды учат внуков?

Александров: Да, и это большая беда.

РГ: Ваш вуз одним из первых приобрел статус научно-исследовательского университета и получил грант на исследования. А по словам президента РАН Юрия Осипова, вливание больших денег и закупка оборудования в вузах напоминает раздачу бусинок папуасам. Академики считают, что большинство вузов просто не готовы взять на себя серьезные научные исследования. Что вы по этому поводу думаете?

Александров: Мы пережили большой кризис. И в Академии наук, и в университетах сейчас не все здорово, потому что каждый из нас очень много за эти годы потерял. Здесь бы не тягаться на "канате" за приоритет. Скажите, как ведущий технический университет страны может работать на оборудовании времен царя Гороха? Сегодня ставится задача привлечения западных ученых для совместных исследований. Куда мы их приведем - в доисторические лаборатории?

Мы, конечно, не можем быть прорывными и главными во всех направлениях науки. Но в Бауманке, например, созданы инженерные центры по нескольким направлениям, где у нас очень сильные позиции. Ими руководят знаковые люди в науке и промышленности. Такие как, скажем, Виталий Лопота, генеральный конструктор РКК "Энергия". Он возглавил у нас космическое направление. В этих центрах - лаборатории, укомплектованные современнейшей техникой. Сюда мы приглашаем западных ученых, там работают лучшие профессора и аспиранты. Никто не говорит об уничтожении академической науки - это в корне неправильно. Но повышение роли университетской науки - это очень важно.

РГ: Мы уже шутили по поводу того, что некоторые НИИ, в том числе и академические, вполне могут стать добротными лабораториями при крупных исследовательских университетах.

Александров: И такое может быть.

Адрес "Сколково" - МГТУ

РГ: Вы - единственный ректор, который вошел в Совет фонда "Сколково". Что это дает Бауманке? Какова вообще перспектива этого проекта?

Александров: Для нас участие в качестве учредителей фонда "Сколково", безусловно, большая честь. Самая главная идея проекта - создать новую традицию, уникальную исследовательско-образовательную, научно-образовательную и предпринимательскую среду, где могли бы базироваться лучшие лаборатории всех мировых знаковых фирм.

РГ: Такое подобие научно-технологического ВДНХ?

Александров: Нет, не выставка, а именно лаборатории. В них должны работать хорошо подготовленные молодые люди, проводить исследования на самом передовом оборудовании. Там будет создано оазисное пространство, с тем чтобы наработки могли сразу уходить в промышленность, в производство, в бытовые вещи, которые тут же будут выходить на рынок. Если мы такую генерацию молодых исследователей создадим и она разойдется по России, тогда таких "Сколково" будет много.

РГ: Но пока там ничего нет, кроме идеи. А меморандум тем не менее вы подписали одними из первых, вместе с еще десятком вузов и двумя научными центрами.

Александров: Открою вам "тайну": юридический адрес "Сколково" на ближайшие три года - это 2-я Бауманская улица, дом 5. То есть адрес МГТУ им. Баумана. Не дожидаясь послезавтрашнего дня, уже сейчас мы начали работу в этом направлении. Во-первых, проводится масса конференций, конкурсов, идет вал различных проектов. К тому же мы получили поручение президента подготовить концепцию и создать новый технологический университет вместе с Массачусетским технологическим институтом в интересах Сколково.

Естественно, важно привлечь и использовать опыт ведущих вузов России. Мы должны найти лучших ребят, которые будут потом резидентами Сколково, попробовать их в работе уже сегодня. Есть такое понятие - "зонтичные предприятия". Они уже сегодня будут иметь право на преференции Сколково. Такие предприятия создаются - их будет 15-20.

РГ: Знаем, что в Бауманке приступили к подготовке магистров по принципам Сколково. Что это за принципы?

Александров: Да, уже с этого года 30 магистров обучаются по такой программе. Сколковский университет создается для обучения тысячи магистров, аспирантов, соискателей Phd, т.е. подготовки кадров наивысшей научной квалификации, поэтому бакалавриат не предусмотрен. Обучение в университете должно быть особым. Поэтому у преподавателей особые задачи: они должны изучить студента, понять, что у него хорошо, что плохо, и вместе с ним составить его индивидуальную "дорожную карту" к успеху. То есть быть своеобразными проводниками, шерпами. Тогда станет ясно, что студент курс механики послушает у профессора Александрова в МГТУ, математику - у академика Садовничего в МГУ, в Новосибирске прослушает курс по химии, поучаствует в исследованиях в лаборатории Кембриджа и т.д.

РГ: Стипендия у "сколковцев" останется прежней?

Александров: Стипендия будет президентская.

РГ: А не получится так: мы подготовим высококлассных специалистов, а они уедут работать на Запад?

Александров: Я бы не боялся этого. Циркуляцию мозгов, как циркуляцию крови, остановить нельзя. Бесполезно ее искусственно сдерживать. Надо создавать условия, чтобы ученым хотелось назад. Если будет создано Сколково не просто как место подготовки высококлассных специалистов, но как место с суперсовременными лабораториями, то, даже уехав на какое-то время, они вернутся.

РГ: Надо будет строить новые корпуса для лабораторий, а ведь достаточно много вузов могли бы быть, так скажем, факультетами Сколково.

Александров: Сам по себе университет в Сколково не будет иметь факультетов в традиционном смысле. Там будут либо исследовательские центры, либо лаборатории по направлениям. Полный цикл университета в Сколково не создашь. И не надо. Базовая подготовка как раз и будет проходить в разных вузах России. Там, где есть лучшие преподаватели по разрабатываемым направлениям.

Один и команда

РГ: По статистике, молодежь сегодня неохотно идет в аспирантуру - всего 25 процентов. И неудивительно: на стипендию в 2 тысячи научные исследования особо не проведешь. На ваш взгляд, в России возможна ли система индивидуальной работы научного руководителя и аспиранта при наличии некоего гранта, как это делается на Западе?

Александров: Стипендия в 2000 рублей - это кризис, тупик, вы правы. В нашем университете с этим нет проблем, мы набираем аспирантов. Правда, не все имеют возможность защититься в срок, так как технологически этот процесс достаточно сложный, поскольку завязан на исследования и опыты. Конечно, надо отрабатывать систему государственных грантов, следить за этим. Но мы нашли путь, который позволяет сегодня выйти из положения "жить на стипендию". В МГТУ профессор, ведущий научные исследования, берет к себе на работу аспиранта, и тот параллельно, на этой же тематике готовит кандидатскую диссертацию.

Конечно, оклады в вузах никак не способствуют повышению престижа преподавательского и тем более научного труда. Кстати, от нового закона об образовании хотелось бы здесь поддержки. Что надо еще подчеркнуть: уход части вузовских сил в Сколково не означает крах вузовской науки. Будет там и наука, и аспирантура, и будет развиваться успешно, на том стоим. Помните "Алису в Стране чудес"? Чтобы хотя бы оставаться на месте, надо очень быстро бежать. За нас этого никто не сделает.

РГ: В каком кресле тяжелее - директора завода или ректора вуза?

Александров: Конечно, в кресле ректора тяжелее. Это не совсем обычное кресло: ты не просто чиновник, на тебе огромная ответственность за "выражение глаз". Я встречаюсь с очень разными людьми. И с пожилыми профессорами, и с молодежью. Сидя в этом кресле, отвечаешь за завтрашний день. Но тут, безусловно, один в поле не воин. Первое и главное - должна быть команда единомышленников. В Бауманке с командой всегда было благополучно. У нас патриотичный народ, переживающий и любящий свой университет. Кроме того ректор еще и ученый. Да, у меня куча административных функций, но я могу с любым академиком разговаривать на одном языке.

 

 

 

 

Источник: официальный сайт Российской газеты