Старшая школа сконцентрировалась на одной-единственной задаче — подготовке к сдаче единого государственного экзамена (ЕГЭ)

Вот вам задача. Дано: обычная школа, очень средняя и в меру общеобразовательная. Вы стоите перед одним из старших классов, где пубертатные подростки заняты написанием эсэмэсок, просмотром глянцевых журналов и обсуждением сплетен. Нужно: произнести одно слово из трех букв, которое заставит учеников поднять головы и обратить на вас внимание.

Вы о чем подумали? Неправильно. Верный ответ — ЕГЭ. Это слово пронизывает жизнь любого современного подростка — от наивных отличниц до циничных двоечников. Его произносят на уроках, на переменах, дома. В первом объяснении в любви его наверняка тоже употребляют.

Старшая школа сконцентрировалась на одной-единственной задаче — подготовке к сдаче ЕГЭ. Главной идеологией стал ЕГЭцентризм (странно, но этого очевидного слова я не обнаружил ни в Яндексе, ни в Google).

Поздно ругать ЕГЭ как принцип. Еще можно обсуждать содержание вопросов. На мой вкус, задания по истории вполне симпатичные. К примеру, вопрос о роли Петра Столыпина. Дано два варианта. В одном Петр Аркадьевич объявляется реакционером и душителем свободы, в другом — прогрессивным реформатором. Составители ЕГЭ признают правильными оба (!) варианта, если они подкреплены аргументами. Зато вопросы по обществознанию отличаются глубокомысленным идиотизмом: «Популярный композитор работает над новой песней, посвященной защите мира. Какой вид деятельности иллюстрируется этим примером? 1) Духовная. 2) Экономическая. 3) Политическая. 4) Социальная. Дайте один ответ».

Но главная беда в другом. Что такое период от 14 до 17 лет? Это поиски себя и поиски глобальных смыслов. Нужно ли верить в бога? Что такое подлость? Кого считать своим идеалом? Как соотносятся секс и любовь? Что можно изменить в этом мире? Ради чего стоит жить?

Такие вопросы возникают в подростковом мозгу сотнями и больно бьются о черепную коробку. По идее, школа должна помочь в них разобраться. У нее есть прекрасные инструменты: литература, история, обществознание. Даже математика с биологией могут поучаствовать.

Но эти задачи отнесены даже не на второй — на десятый план. Одна учительница истории мне призналась: «Я хотела поговорить с ребятами о феномене терроризма, пообсуждать, почитать источники… На это не жалко несколько уроков. Но я не имею морального права так поступать, ведь им сдавать ЕГЭ, а понимание насилия в истории им в этом не поможет…»

Я не верю, что, вводя ЕГЭ, власти задумывали пакость. В официальных бумагах значатся правильные вещи типа «нравственного развития», «личностного роста» и «проектной деятельности». Но все эти хрустальные конструкции со звоном рассыпаются под ударами тяжелого молота ЕГЭ.

Тут виноваты не только правительство и министерства. Они-то, может, и хотели чего-то хорошего, но низовые образовательные власти, да и многие учителя, слишком рьяно взяли под козырек.

Свою лепту внесли и родители, которые уверены: их чадо после школы должно обязательно-обязательно поступить в вуз, а плохие оценки по ЕГЭ означают катастрофу (не надо говорить, что это связано с угрозой призыва в армию: у родителей девочек такая же одержимость поступлением)…

У преподавателей есть излюбленный способ вытаскивать из ученика истинный уровень его знаний — в ответ на любую реплику интересоваться: «А зачем это нужно?» Хочется такой же вопрос адресовать всей системе образования. И будет очень обидно, если единственным ответом будет: «…чтобы подготовить школьников к ЕГЭ».

Григорий Тарасевич.

По материалам издания Эксперт-Онлайн.