Почему российские университеты боятся Болоньи

Мы уже не раз писали о вхождении России в Болонский процесс («УГ», №14 от 1 апреля 2003 г., №20 от 13 мая 2003 г., №42 от 14 октября 2003 г., №10 от 16 марта 2004 г.). Сегодня разговор об этом продолжает доктор юридических наук Анатолий СИДОРЕНКО, председатель комитета общероссийской общественной организации «Общество защиты прав потребителей образовательных услуг», хорошо знающий образовательные потенциалы как государственных, так и негосударственных вузов.

В Болонье, на родине первого в мире университета, 18 сентября ректоры вузов, присоединяющихся к Болонскому процессу, подпишут Великую Хартию европейских университетов (Magna Charta Universitatum). Цель этой ежегодной церемонии — подчеркнуть ценность академических традиций и содействовать сотрудничеству между вузами всего мира. Хартия представляет собой текст на девяти языках и является правовым основанием для реформирования национальных систем высшего образования. В прошлом году Россия официально присоединилась к Болонскому процессу. Напомним, что условиями Болонской конвенции являются переход на двухуровневый цикл обучения по схеме «бакалавр — магистр», внедрение европейской кредитной системы зачетного перевода, разработка приложения к диплому общеевропейского образца, формирование системы контроля качества.

Но процесс культурной интеграции находится в конечном счете в руках не правительства, а прежде всего университетов. Ведь к Болонскому процессу присоединяются не только страны, но и отдельные вузы. Однако до сих пор всего пять российских вузов: четыре крупнейших государственных (Московский государственный университет, Санкт-Петербургский университет, Новосибирский государственный технический университет, Ярославский государственный университет) и только одни негосударственный — Современная гуманитарная академия — выполнили все требования Болонской конвенции, прошли отбор и подписали Magna Charta. Теперь их учебные курсы и диплом признаются всеми европейскими университетами, и, наоборот, курсы, прослушанные студентом в любом европейском вузе, обязательны для фиксации в зачетной книжке вуза, присоединившегося к Болонскому процессу. Полезность этого очевидна, но почему же в таком случае российская высшая школа столь медленно интегрируется в мировое образовательное пространство?

По многим направлениям экономики — торговля, энергообеспечение, транспорт, туризм — Россия вполне успешно вошла в европейское и мировое сообщество. На наш взгляд, отставание в системе высшего образования происходит из-за обструкции, проводимой консервативной частью академического сообщества, представленной руководством ведущих вузов. Этот консерватизм обусловлен монопольным положением этих вузов — каждого в своей сфере или на своей территории, где они не терпят конкуренции. Их монополизм опирается на миф о высоком качестве российского образования. Им необходима изоляция от европейских и мировых образовательных систем, иначе миф может быть поколеблен.

Идет ли такая изоляция на пользу российской высшей школе? Может быть, изоляция действительно охраняет нас от нашествия чужеземных вузов? Вовсе нет. Изоляция, поддерживаемая отличием российских стандартов от мировых прежде всего ограничивает экспорт нашего образования, который составляет менее 1% от объема экспорта образовательных услуг высшей школы США. При этом происходит бурный рост импорта образования. Не все россияне верят в мифическое превосходство российского образования, и по минимальной оценке на обучение наших соотечественников за рубежом уже сейчас тратится около полутора миллиардов долларов США в год. Российское образование отступает, вытесняется из СНГ. И не только западными вузами. Например, Турция предлагает на льготных условиях обучение в своих высших заведениях студентам из восточных регионов бывшего Советского Союза, основывает учебные заведения в мусульманских регионах РФ.

В доказательство качества российского образования обычно приводятся победы школьников на олимпиадах и успешная работа выпускников российских вузов. Но, по нашему мнению, эти успехи объясняются не столько тем, что наши вузы дают хорошее образование, сколько жесткой системой отбора талантливых школьников и абитуриентов. Наши студенты действительно обладают большим интеллектуальным потенциалом, но это заслуга не Минобрнауки и других ведомств, а русских царей, с давних пор проводивших ассимилятивную этническую политику, ведущую к появлению большого количества талантов и пассионариев. Формирование особого этноса на территории Российской империи сопровождалось ростом креативности населения, интеллектуальный фактор стал определяющим в оценке успешности индивида. Россия и теперь находится в выгодном положении в отношении развития своих интеллектуальных ресурсов: 80% выпускников наших школ хотят получить высшее образование. Мало кто понимает, что это бесценный капитал российского этноса. Капитал, требующий бережного отношения, заботы, приращивания. Вместо этого молодые граждане России, стремящиеся к образованию, отталкиваются монополистической системой, подвергаются ненужным и неконституционным испытаниям.

В Западной Европе наблюдается упадок мотивации обучения, и этот показатель составляет только 40%, что расценивается этнографами как движение к катастрофе. У нас есть перспектива привлечь в вузы большую часть нового поколения и на основе образования решать экономические проблемы России. Что же касается возможности получения образования, то, по данным Минобрнауки, не заканчивают высшее учебное заведение до 10-15% поступивших в государственные вузы и 40% в негосударственные.

Magna Charta Universitatum провозглашает принцип свободы в учебной и научно-исследовательской деятельности. Университету должно придаваться значение структуры, формирующей общественное мнение. Требованием Magna Charta и российского научного сообщества является обеспечение вузовской автономии и академических свобод, не терпящих никакого проявления монополизма и бюрократического произвола государственных структур

По материаллам сайта Учительская газета